Дядя – большая машина (актер Владимир Гостюхин поделился своими жизненными и кинематографическими историями).
Народный артист Беларуси, заслуженный артист Белорусской ССР Владимир Гостюхин мог бы стать и народным артистом России.
Когда-то Владимир Гостюхин отказался от поста министра культуры Белоруссии и от работы председателем кинематографистов этой республики. Всем званиям и должностям он предпочел кино и театр. О чем не жалеет. И теперь уже, слушая рассказ Гостюхина – историю состоявшегося артиста, понимаешь, что вся его трудовая биография – как игра в домино: в любой момент все могло повернуться-сложиться иначе. Но артист Гостюхин, даже если бы сыграл только половину своих ролей, так и остался бы замечательным русским актером, с белорусским, правда, паспортом.
Главный энергетик
Поначалу Гостюхин был далек от искусства, так же как и от Белоруссии, столица которой уже в новое время избрала его своим почетным жителем, а много лет назад…
«Жили мы тогда на Урале. Папа у меня работал заместителем директора деревоотделочной фабрики в Свердловске. Он сталинист такой был убежденный. Время-то – сразу после войны. У отца от Сталина была личная благодарственная телеграмма – как икону он ее хранил. А когда начались хрущевские дела, отец сказал чего-то не то, и его уволили, он пошел работать в отдел кадров. Между тем мой отец был завклубом деревни, стоял у истоков уральского народного хора, ведь уже тогда начинали собирать всех этих бабок замечательных.
Мама моя работала продавцом и дослужилась до директора магазина. Сестра закончила медицинский институт как врач-эпидемиолог, работала в Харькове начальником районной санэпидемстанции».
Сам же Володя Гостюхин пошел получать житейскую профессию, поступил в свердловский радиотехникум. Первым его местом работы был не театр, не дом культуры, а стадион.
«Начинал электриком, потом в 18 лет стал главным энергетиком стадиона. У меня в подчинении было шесть человек, и год до поступления в Государственный институт театрального искусства им. А. В. Луначарского я работал на этой должности».
Потом в биографии Гостюхина была армия и служба в гвардейской Таманской дивизии сперва мотострелком, а потом в разведроте. В армии Гостюхин руководил полковым ансамблем. Но, несмотря на такое широкое для юных лет поле деятельности, после армии широких перспектив для него не открылось.
Вычеркнуть из титров
Гостюхин вздыхает: «Ничего просто так не бывает. Понимаете, у меня не сразу все складывалось». Это, несмотря на то, что он начал сниматься еще в институте.
«Будучи студентом третьего курса, я согласился поехать в массовку. Как это называлось – в окружение главных героев – на картину Марлена Хуциева «Был месяц май». Нас там было четыре артиста-студента. Начали сниматься в окружении. Первый съемочный день. Мы его отметили, как всегда, хорошо отметили. И меня что-то понесло, я начал импровизировать, сочинять стихи. Так ловко получилось, что надо было записать. На все это у Хуциева челюсть отвалилась. Он был так удивлен, что на следующий день дал мне небольшую эпизодическую роль, и я в ней снялся, хотя непросто все оказалось.
В Кишиневе снимали павильоны, я сорвался туда с занятий, сняли всё отлично. Я должен вылетать, у меня вечером дипломный спектакль. А погода нелетная. Я звоню в институт и говорю: «Это друг Гостюхина звонит, он лежит с температурой, больной, его даже, может, в больницу положат. Он просил отменить спектакль».
Там, конечно, переполох, я звоню в три часа, замену уже поздно делать. На этот спектакль вся наша группа пригласила «купцов» – всех московских режиссеров. А спектакль отменен. Когда я, наконец, прилетел в Москву, друг помог мне сделать липовый бюллетень. В институте меня поставили на отчисление. Группа со мной не разговаривала. Я был врагом номер один и попросил Марлена Мартыновича: «Не вставляйте меня в титры, чтобы никто не понял, что я у вас снимался». Глупость, конечно, видно ведь, что на экране я. Непонятно, во что бы все это могло вылиться, но Чефранова, наш педагог, завкафедрой, сказала: «Я знаю, Гостюхин, что ты снимался и уезжал на съемки. Хрен с тобой. Учись». И мне поставили тройку по мастерству, хотя я шел на «отлично».
Синяк под глазом
«После армии меня никуда не брали, и я пошел в театр Советской Армии. Там Андрей Попов, великий актер, положил на меня, что называется, глаз. Мест в театре не было, и я согласился на любую должность. Мне – актеру – пришлось четыре года работать мебельщиком-реквизитором. В подвале мебельного цеха я готовил для себя те роли, которые мне нравились.
Тут заболел один актер, роль оказалась оголенной, и Борис Морозов с двух репетиций поставил меня играть: я знал весь текст. В этой роли меня увидели. Пригласили и утвердили на роль Красильникова в телевизионном фильме, или, как сейчас говорят, сериале, «Хождение по мукам». Я снялся. Оттуда уже, по слухам, о моей работе в сериале разговоры дошли до Ларисы Шепитько, она запускала фильм «Восхождение» по повести Василя Быкова «Сотников». Меня и туда пригласили на пробы. Утвердили. Я снялся. И дальше покатилась такая моя довольно удачная судьба».
«Восхождение» Шепитько стало, очень символично, в прямом смысле восхождением к славе актера Гостюхина.
Здесь надо оговориться, что значила для режиссера Шепитько работа над этим фильмом. Примерно за три года до начала съемок Лариса Шепитько ждала ребенка, упала, получила сильное сотрясение мозга и травму позвоночника. Более полугода не выходила из больницы и не знала, что будет с ней дальше, но ребенка решила сохранить. Тогда же родилась идея фильма.
«Белорусскую зиму 1942 года снимали в Муроме и его окрестностях. На «Восхождении» все было по-настоящему. Я терял сознание в сорокаградусный мороз. Мы не играли, мы проживали эту ситуацию. Я так вошел в этот образ, что в финале, в сцене повешения Рыбака, мне гример нарисовал синяк под глазом. Когда закончился этот эпизод, надо было переснимать другой, там я без синяка. Гример начал стирать синяк, а он не стирался, отпечатался. Я неделю или две ходил с фингалом под глазом. Такой был выброс энергии. Произошел фотоэффект. Мне рассказывали подобное про съемки «Войны и мира» Бондарчука. Там снимался человек, участвовавший в настоящей войне, и на площадке от взрыва его рана проявилась».
Вещий сон
Соглашаясь на роль Рыбака в «Восхождении», Гостюхин не боялся, что впоследствии ему придется стать заложником одного образа, хотя и осознавал, что опасность такая существовала.
«После «Восхождения» у меня было много предложений на эту тему, в том числе и от Ларисы. Следующая картина, которую она снимала, – «Прощание с Матёрой» по Распутину. Позвала на одну из главных ролей. Я отказался».
Я знаю, что она очень трудно воспринимала мой отказ, мне передавали. Но, смотрите, какая ситуация интересная. Я увидел сон. Мы с ней где-то в дремучем лесу находимся вдвоем, я прошу у нее прощения за этот отказ, а она мне говорит: «Все нормально. Ты прав». Она соглашается с моим выбором. «Я согласна, что у нас еще много впереди, ты мой любимый артист». Вот этот сон я видел в тот момент, когда они выезжали на последний выбор натуры. Ночью группа сидела в гостинице, и Лариса говорила эти слова наяву. Рано утром они выехали на выбор натуры и все погибли. Перед гибелью она меня простила, ее прощание я услышал во сне. Я тем утром должен был идти на съемки фильма «Старшина», проснулся и рассказал жене эту историю – она может подтвердить».
Трудная работа
Владимир Гостюхин признается, что его отношение к кинематографу и к жизни сформировали в основном четыре картины: «Восхождение», Старшина», «Охота на лис» и «Случайный пассажир».
«Очень трудная работа. «Случайный пассажир» снимал режиссер-дебютант Михаил Ардовский. Там была история с заменой. Заменили актрису Лию Ахеджакову, у нее не получалась роль. Я очень старался ей помочь, но, видимо, это была просто не ее роль. Лия мучительно работала, и в конце концов ее сменили, когда уже было сделано полкартины. Вместо нее пришла другая актриса. Нам пришлось переснимать заново. Но, тем не менее, я доволен этой работой. Она получились.
Лента «Случайный пассажир» трудно выходила. Ленинградский отдел ЦК категорически ее не воспринимал, предъявляя идеологические претензии. Картину резали и в итоге выпустили третьим экраном, дали третью категорию. Но в Испании на фестивале она получила главный приз, после чего ей поменяли категорию, а нам даже доплатили постановочные».
Несмотря на огромную востребованность, актер часто отказывался от ролей. У него всегда лежало три-четыре сценария, а он не соглашался ни на один из них. Иногда роль не ложилась на душу, иногда казалась повторением. Он говорит, что всю свою жизнь занимается тем, что выбирает. Не хочет «лишь бы сняться». Бывает, по полгода не работает, а потом делает то, что ему на самом деле интересно.
«В поисках капитана Гранта». Владимир Гостюхин и Николай Еременко (в центре). 1985 г.
Человек-дерево
Так было с фильмом Никиты Михалкова «Урга – территория любви». Режиссер объяснял название и концепцию картины просто: «Слово «урга» – это лассо, петля на конце шеста, которым монгольские скотоводы отлавливают животных. Для тех, кто живет в степи, урга – символ любви, уединения и силы в бескрайних просторах». Гостюхин в этом фильме был единственным российским актером.
«Я люблю эту картину. Это фильм-импровизация. У нас не было сценария, было только либретто на десять страниц, написанное Рустамом Ибрагимбековым. Мы этот фильм придумывали на ходу. Никита, например, не видел натуры».
Первоначально «Урга» была заказом от французов снять документальное кино о последних юртовых монголах, осталось которых не так уж и много. Когда Никита Михалков увидел видеоматериал, он решил снять кино художественное и пригласил сыграть в нем Владимира Гостюхина.
Фильм получился почти веселым, про то, как у монгольской пары есть трое детей, и по законам она не может иметь больше. И жена посылает мужа в город за противозачаточными средствами. Он едет в город вместе с русским шофером, которого как раз и играет Гостюхин, но покупает совсем не то.
«Я спрашиваю: «А что тут играть? А кого играть?». Там ничего не было – даже диалогов… Но сам воздух степи – космическое ощущение: как от океана, как от тайги. Огромное пространство! Когда я первый раз там оказался, меня потрясло. Но когда мы просидели там три с половиной месяца, я хотел увидеть хотя бы маленький кустик. Я человек-дерево и долго выдержать голое пространство не могу. Но все это, в конце концов, легло на образ. Все эти трудности сработали на характер.
Еще, помню, там была настоящая бабушка, монгольская мать. За нею ездили куда-то за сорок километров. Она действительно жила в юрте, никогда за всю жизнь никуда не выезжала, не знала, что такое город, у нее даже телевизора не было. Зато у нее были дети, овцы. И вот ее привели в «игровую» юрту, и она стала жить в этой нашей «игровой» юрте. Мы спали в гостинице, а она в юрте.
Где-то через десять дней она заболела, причем сильно. Она нервничала, плохо спала. То обстоятельство, что ее перенесли с места, с которым она энергетически срослась, отразилось на ее состоянии. Мы еле-еле успели ее снять. А потом отвезли обратно в ее родную юрту, и она очень быстро там выздоровела».
Остается добавить, что фильм «Урга – территория любви» позже номинировался на премию «Оскар», получил приз «Золотой лев» Международного кинофестиваля в Венеции и Гран-при Международного фестиваля в Кельне.
Фёдор Иваныч за стенкой
У Гостюхина в кино более пятидесяти ролей. Каждое поколение помнит его по определенным фильмам. Подумать только, одни поколения засматривались фильмом «В поисках капитана Гранта», где Гостюхин сыграл майора Мак-Наббса. Недавняя молодежь полюбила вот совсем не детский сериал «Дальнобойщики». Гостюхин приводит примеры этой любви.
«Самое большое для меня потрясение было, когда на гастролях ко мне подбежал ребенок – лет двух – и сказал: «Посмотри, мама, это дядя – большая машина».
И все это притом, что Гостюхин признается: «Отношение к сериалам у меня сложное. В основном я их не принимаю. Я согласился на «Дальнобойщиков», когда прочитал первые пять серий. Я увидел характер, почувствовал живую ткань, человеческую ткань, и рассказы об уже забытом простом человеке. Зритель соскучился по тем людям, которые живут рядом с ними. Мне говорили, что ощущение такое, что этот Федор Иванович за стенкой живет».
Лейтенант Железяка
Журналисты часто спрашивают актера, умел ли он водить машину, когда соглашался играть Федора Иваныча, и он честно отвечает: «Не умел. Вернее, я водить умел, я ездить не умел. Мне приходилось раньше в фильмах водить. Но ездить нормально я не научился. Отъехать, подъехать я мог.
Но после «Дальнобойщиков» я взял и купил недорого подержанные, 25-летней давности «Жигули» и у нас на киностудии во дворе, там дорожки всякие, ездил. Полтора года все смотрели на меня как на сумасшедшего. Этот «Жигуль», как спутник Земли, мотал по всей студии. Я разгонялся, тормозил, и так полтора года. Когда почувствовал в себе уверенность, выехал на трассу, на улицу, и сейчас я езжу совершенно спокойно. Люблю скорость, уже попал в аварию один раз. Я езжу культурно и не люблю нарушителей, но люблю скорость. Если ГАИ меня останавливает, то за превышение скорости.
Отношения с ГАИ (в Беларуси так и осталась Госавтоинспекция – прим. ред. ) у Гостюхина хорошие, и совсем не благодаря сериалу «Дальнобойщики». «Они очень любят боевик с моим участием «Американ бой». Я им так и говорю: «Здравия желаю. Старший лейтенант Железяка». Так что мне позволяют изредка нарушать правила».
В форме
Сегодня Владимир Гостюхин, помимо того что снимается в кино, работает в белорусском Театре-студии киноактера, пользующемся у зрителей большой популярностью. Сам Гостюхин в этом театре еще и ставит спектакли. Работы, в общем, хватает.
«Нерабочие» увлечения Гостюхина – баня и спортивный зал.
«Это позволяет держать форму. Ведь заездишься. Приезжаю, два-три дня отсыпаюсь, а потом иду в тренажерный зал и в баню. Я ведь бывший боксер. До бокса легкой атлетикой занимался, потом три года отдал боксу, поэтому я продолжаю держать себя в спортивной форме. И она, как ни странно, годится. Как-то на Арбате один человек взял меня за лицо, пришлось ему, как говорится, сказать. Выяснилось, что это какой-то арбатский «авторитет». Я и не знал. Если бы знал, то не ударил бы – вдруг он меня разыскивать будет».
Найти Гостюхина и впрямь нелегко. Сегодня здесь – завтра там. Между Россией и Белоруссией. Между работой и домом. В принципе, нормальный для артиста образ жизни.
Автор: Харитонова Инна Александровна
Источник: «Домодедовские вести»
