Анатолий Собчак: демократ, общественный, политический деятель и фигурант уголовного дела

Сегодня исполняется 80 лет со дня рождения советского и российского правоведа, политического деятеля, первого мэра Ленинграда, при котором и переименована колыбель революции, славный города на Неве.
Ничто в мире не проходит бесследно. Ни хорошее, ни плохое. И величайший грех свершает тот, кто действует вопреки этой истине, кто пытается объегорить, обвести вокруг пальца всех. Ведь сказано: неправдой весь мир обойдешь — назад не вернешься. Жизнь и судьба Анатолия Собчака — ярчайшее тому подтверждение.
Фортуна с редкой щедростью одарила этого человека острым умом, обаянием, красотой и статью. И время для реализации себя предоставила ему уникальное, революционное, переломное. Он мог бы остаться в памяти потомков великим общественным деятелем России. На уровне Столыпина, Сахарова, Лихачева. Однако, перехитрив самого себя, он стал всего лишь меркантильным ловчилой губернского масштаба, даже мельче, чем Гусинский с Березовским, и ушел в мир иной обыкновенным подследственным. Осталось после него курьезное народное: «Победили Колчака, победим и Собчака». Наш президент вчера поинтересовался у нынешнего губернатора Санкт-Петербурга: как город отметит дату. Тот ответил: отметим, мол, но не так уж широко. А широко и не получилось бы. Память-то о себе у ленинградцев, да и у остальных россиян Собчак оставил не самую светлую. Его наследство: идеологическое, политическое, экономическое, нравственное и какое угодно иное целиком и полностью воплощено в облике и поступках его великовозрастной дочери, не к ночи будет упомянута…
Президента нашего понять и даже одобрить можно. Порядочный человек, он и сохраняет добрую память о бывшем своём начальнике. Путин вообще никогда и никого «не сдаёт» — редчайшее качество среди всех русских государей. Но я – маленький человек, бесконечно далёкий от Президента, тем более от Собчака, с которым встречался лишь однажды. Однако представление о его бурной деятельности в моем любимом Питере имею весьма объемное. Осенью 1998 года с группой Генеральной прокуратуры мне довелось вплотную заниматься неблаговидными делишками самого именитого, самого хитрого и самого корыстолюбивого «дерьмократа», рожденного перестройкой. Тогда же и был написаны эти строки, озаглавленные «Дело СОБЧАКА, как зеркала русской коррупции»…
. . . Однажды Егор Яковлев на страницах тогда еще собственной «Общей газеты» с грустным удивлением признался: «После того, как Собчак приватизировал дачу бывшего члена Политбюро Григория Романова, я спросил его, зачем ты это делаешь? Ведь пойдут же кривотолки. Он хмуро посмотрел на меня и ничего мне не ответил».
И не мог ответить. И объяснить никогда не мог (при его-то краснобайстве!), как же ему совесть позволяет: с трибун провозглашать суперпламенные демократические речи, а сойдя с них, с кулацким остервенением и полной безоглядностью, попирая мораль, законы, этические и нравственные нормы, обустраивать не только собственное, но и близких, дальних родственников благополучие. Да такое и объяснению не поддается.
Полагаю, некоторый свет на деятельность этого одиозного человека прольет мое интервью с руководителем следственной группы Генпрокуратуры, тогдашним заместителем начальника управления по расследованию особо важных дел, государственным советником юстиции 3 класса Владимиром ЛЫСЕЙКО. Но сначала несколько слов о моем давнишнем знакомце Владимире Онуфриевиче. Он родился в 1951 году на Украине. После десятилетки закончил юридический факультет МГУ. Работал на различных должностях в Московской областной прокуратуре. С 1985 года в центральном аппарате прокуратуры Российской Федерации. Расследовал дела о путче 1991 и об октябрьских событиях 1993 годов. Вел также дела по антиконституционным, противоправным делам Хасбулатова, Дудаева, Гантамирова, по «Трасту Руцкого». Расследовал аварии на пароходе «Приамурье» и при столкновении поездов «Адлер-Новосибирск». Женат, имеет дочь.
— Владимир Онуфриевич, нисколько не преуменьшая значимости вашей прошлой работы, вынужден констатировать, что уголовное дело Собчака, вам порученное, стало едва ли не самым громким делом постперестроечного десятилетия.
— Видит Бог — не я тому виной. Хотя в этом деле действительно столько всего переплелось, перемешалось, такие силы задействованы, что я, например, не удивляюсь вашему определению. Скажу больше, даже вся история постсоветского времени не знает подобных конфликтов личности с законом, где бы на стороне первой выступали столь могущественные силы. Ведь не секрет, что Собчака так ли иначе поддержали Дмитрий Лихачев, Мстислав Ростропович, Олег Басилашвили, Алексей Герман, Кирилл Лавров, Анатолий Чубайс и еще многие другие известные в стране личности. Уж не говорю о том, сколько вашего брата журналиста перебывало на берегах Сены (Собчак в то время находился в Париже), сколько сочувственных фильмов создано в защиту «бедного изгнанника, эмигранта Собчака».
— Полагаю, для вас это риторический вопрос?
— Разумеется, мы отлично осведомлены о том, кто и на чьи средства так нахраписто манипулирует общественным мнением в отношении «гонимого демократа», почему, скажем, те же Ростропович, Басилашвили и некоторые другие добровольные адвокаты Собчака столь рьяно его выгораживают перед следствием. Если бы я некоторые материалы на эту тему сейчас обнародовал, то у нормальных людей такие сведения, по всей видимости, вызвали бы, как минимум, изумление, если не шок. Хотя, справедливости ради, должен сказать, что многие наши соотечественники, в том числе и личности, в народе популярные, искренне убеждены в невиновности бывшего мэра. И их нельзя за это осуждать.
— Так что же вам сейчас мешает опровергнуть эти заблуждения?
— Помимо профессиональной этики, «мешает» еще и тайна следствия. Я просто не вправе говорить некоторые вещи по направлению следствия, по многим документам, доказательствам. Иначе они будут уничтожены и никогда до суда не дойдут. Вы же видите, с какой изощренностью работают силы противодействия. Но что меня больше всего обескураживает в данной ситуации, так это безапелляционность, огульность рассуждений уважаемых людей. Такое создается впечатление, что все они выступают и говорят как бы под копирку, повторяя всякие несуразности типа «вооруженных омоновцев в масках». Между тем, подобная «информация» ничем, кроме слов жены Собчака, Нарусовой, не подкреплена. А эта госпожа, увы, способна и на грубейший шантаж, и на применение физической силы к людям, ей не потрафившим. Что не раз, кстати, и демонстрировала. Чего стоит хотя бы ее злостная клевета на сотрудников нашей оперативно-следственной бригады. Она обвинила нас в том, что мы-де получаем деньги от представителей криминальных кругов, заинтересованных в фабрикации дела Собчака. Мои коллеги написали рапорты, в которых требуют провести проверку и принять процессуальное решение относительно заявления Нарусовой. Такая независимая проверка уже ведется, и я не завидую жене бывшего мэра.
В основном благодаря неустанной деятельности своей супруги, Собчак попал в нынешнюю патовую для себя ситуацию. Год назад бывший градоначальник ведь добровольно согласился проследовать сюда, где мы с вами беседуем, в питерское представительство Генпрокуратуры. Но по пути связался по телефону с супругой. Людмила Борисовна повела себя тогда так агрессивно, что в итоге полуторачасовых препирательств было сорвано следственное действие. Несостоявшийся допрос мог еще тогда закончиться предъявлением обвинения и подпиской о невыезде.
— Между тем сам Собчак везде и всюду утверждает, что никакого такого дела в отношении него нет и в помине, а есть лишь журналистские домыслы и страстное стремление Генпрокуратуры упечь его, как главного защитника демократии в стране за решетку, потому что «в России единственный человек, который с 1993 года не устает доказывать неконституционность нынешней прокуратуры, — это я».
— Анатолий Александрович за время своего добровольного изгнания нагородил много несуразностей. Мне, откровенно говоря, до лампочки, кем является Собчак по своим убеждениям. Равно как я не имею никакого отношения к политике. И ни от Скуратова, ни от правительства никаких распоряжений не получаю. На меня никому и невозможно воздействовать, потому что для меня закон — превыше всего. Я это уже не раз доказывал. Вон как выкручивал мне руки бывший исполняющий обязанности генпрокурора в отношении траста Руцкого, а я доказал, что дело траста фальшивое. Поэтому всем возмущениям Собчака, которыми он периодически осыпает нашу следственную группу, — грош цена. А фактом остается то, что против него возбуждено уголовное дело сразу по двум статьям: 170. 2 Уголовного кодекса РСФСР – «Злоупотребление служебным положением при отягчающих обстоятельствах» — и 290. 4, пункт «г» — «Получение взяток при отягчающих обстоятельствах».
— В таком случае, расскажите о деле Собчака хотя бы в допустимых пределах, поскольку многие, действительно, убеждены, что речь идет о «крохотной фирмочке», которая и выеденного яйца не стоит.
— Первопричиной расследования стала история фирмы «Ренессанс» и ее директора Анны Евглевской, обвиняемой в даче взяток ряду высокопоставленных чиновников городской администрации. Благодаря «Ренессансу», занимавшемуся реконструкцией домов в центре Питера (замечу: АО не имело для этого совершенно никаких оснований, а лицензия на строительство была получена Евглевской путем подлога), многие «первые лица города» просто-таки баснословно улучшили свои жилищные условия. Так главный архитектор города Олег Харченко получил в доме на Рылеева, двухуровенную квартиру площадью в 218 метров. Трехкомнатную квартиру общей площадью в 106 метров получила некая Зибарова, знакомая Сергея Тарасевича, возглавляющего петербургское отделение Миграционной службы России. Еще одна квартира в этом же доме предназначалась для племянницы Собчака Марины Кутиной. В 1994 году ее приняли уборщицей в «Ренессанс», заключив договор о дарении квартиры площадью в 39, 2 метра и рыночной стоимостью в 25 000 долларов. Разумеется, профессорскую племянницу никто никогда со шваброй в «Ренессансе» не видел — там трудились две штатные уборщицы. Но Нарусова потом скажет: «Девочку охмурили».
Евглевская через Ларису Харченко, помощницу Собчака по жилищным вопросам, оплатила 54 тысячами долларов расселение двух квартир, смежных с жилплощадью бывшего мэра. Здесь не обошлось без скандала: не все жильцы одобрили непомерные аппетиты градоначальника. Некоторые отказались покидать центр города. Пришлось бедным высокопоставленным супругам обращаться за помощью к сотрудникам милиции. Впрочем, прибегать к насилию, обустраивая собственное благополучие, им не впервой.
Однажды инженер Андрей Моисеенко, имеющий несчастье проживать этажом выше апартаментов Собчаков, якобы залил последних. Нарусова натравила на виноватого своего охранника, и тот жестоко избыл бедолагу в присутствии своей хозяйки. Было возбуждено дело, которое Нарусова, конечно же, заклеймила сфабрикованным. Но в суде разобрались и направили дело на дорасследование. Похоже, что действия обвиняемого собчаковского охранника Гандилова «потянут» на пять лет лишения свободы.
После расселения, жилплощадь «первого демократа страны» достигла 300 метров, не считая приватизированного раннее госпожой Нарусовой мансардного этажа того же дома! Мэр предпочел «не светиться» и оформил ее на подставное лицо — Виктора Сергеева, шофера близкой знакомой супруги Собчака Нины Кирилловой, которую Нарусова называет своей крестницей. Это была серьезная ошибка. Когда Людмила Борисовна попыталась узаконить факт обладания прихваченной жилплощадью, предварительно сделав там евроремонт, на спорную квартиру был наложен арест и любые сделки с ней пока что невозможны. Кроме того, что я вам рассказал, мы вышли еще на несколько случаев получения взяток в особо крупных размерах. По делу Собчака, которое сегодня разрослось до 127 томов, проходят еще десять человек, которые будут привлечены к суду за крупные взятки и превышение служебных полномочий.
— Ну а сам Анатолий Александрович кем сегодня является для следствия: обвиняемым или свидетелем?
— Формально он — свидетель, поскольку в ином качестве еще не допрашивался. Но возбуждение уголовного дела, если следовать букве закона, еще не означает, что лицо теряет статус свидетеля и переходит в разряд обвиняемых.
Тут важно подчеркнуть другое: в интересах самого Собчака явиться на следствие и дать правдивые показания. Ведь он же, черт побери, юрист и прекрасно знает, что «явка свидетеля к следователю является обязательной». Это же не моя вздорная прихоть. Так велит закон. И каждый гражданин, будь он хоть трижды демократ, обязан ему подчиняться. Или, если следовать логике бывшего мэра, он лично должен иметь льготы и давать показания из-за границы в письменном виде через друзей госчиновников? Нет уж, перед законом все равны. И никто «равнее» быть не должен.
Повторяю: Собчак обязан лично явиться на следствие, по окончанию которого к Анатолию Александровичу будет принято совершенно законное процессуальное решение. Да и как можно поступить иначе в нашем уже достаточно открытом обществе? Но если же этого не случится, я поставлю вопрос о выдаче Собчака французскими властями. Разумеется, такое обращение будет подкреплено основательными, убедительными доказательствами как виновности Анатолия Александровича, так и нашей не ангажированности.
— Но пока что бывший мэр продолжает с упорством твердить (и супруга ему в этом активно помогает) о том, что возбужденное против него уголовное дело – «очередная провокация с явно выраженным политическим подтекстом». «Не случайно гонения на меня, одного из лидеров демократического движения, возобновились в тот момент, когда в стране сформировано по преимуществу коммунистическое правительство». Боюсь, поэтому что в создавшейся ситуации Собчак никогда не воспользуется своим конституционным правом на дачу показаний.
— Мы как-то незаметно вышли с вами на новый виток доказательства очевидного. В деле Собчака, сколько бы он выспренно и пафосно ни утверждал противоположное, никогда не было и сейчас нет ни грана политики. Никто из нас всерьез не занимался даже хозяйственной деятельностью бывшего мэра на своем многотрудном посту.
Однажды, к слову, он заявил: «В плане соблюдения законности трудно найти более аккуратного и осторожного руководителя субъекта федерации, чем был я. Тот же Лужков хвастается: «Да, я нарушаю и буду нарушать закон о приватизации, сохраню институт прописки и т. д. » В Петербурге такого не было никогда».
Так вот, все эти громогласные заявления соответствуют действительности с точностью. . . до наоборот. Собчак, великое множество раз допускал мелкие и крупные нарушения действующего, что правда, то правда, в самом деле, не безупречного законодательства. Если здесь встать на букву закона, то по совокупности всех нарушений хозяйственной деятельности Собчака тоже можно было бы привлекать к судебной ответственности. Но никто же не ставит задачи во что бы то ни стало засадить Анатолия Александровича в тюрьму, как он сам о том разглагольствует. Некорыстные, производственно-хозяйственные промахи в деятельности столь крупного должностного лица были, есть и будут. Для того существует прокурорский надзор. Однако дело всегда приобретает совсем иной окрас, когда государственный чиновник, наделенный практически неограниченной и почти неконтролируемой властью, начинает использовать ее в сугубо корыстных, личных целях. Что и произошло с Собчаком. Сначала он вызвал из Узбекистана на жительство в Петербург брата, его дочь, зятя. Обеспечил их жилплощадью. Потом стал пристраивать родителей супруги.
— Мне в Петербурге показывали особняк, который якобы Собчак подарил Ростроповичу и Вишневской. . .
— Ну, не подарил, конечно, но «режим благоприятствования» в этой сделке создал. Параллельно с обустройством собственного благополучия, Собчак оказывал поистине царские услуги некоторым деятелям отечественной культуры. Он лично подписал множество распоряжений, выгодных для себя, для своих близких, для многочисленных друзей и «нужных» ему людей. Не зря ведь в народе говорят о Собчаке: «Зеркало русской коррупции». Да что там толковать, если Анатолий Александрович не погнушался однажды побывать некоторое время. . . матросом, чтобы получить весьма незначительные деньги за свое выступление. При чем же здесь политика? При чем его демократические воззрения?
Как-то Алексей Герман сказал, выступая по телевидению: «Ну, не верю я, что Собчак — вор. Не верю!» Если подобная категоричность для кого-то есть аргумент, то, зная теперь непростую судьбу Владимира Лысейко, я с такой же категоричностью могу утверждать, что не верю в ангажированность этого «важняка», в то, что он в угоду температуре момента может пойти на сделку с совестью. Всей предыдущей жизнью (об этом, к сожалению, здесь сказано лишь вскользь) Лысейко доказал свою беспристрастность и порядочность, чего не скажешь бывшем мэре. Впрочем, окончательно определить, кто из нас прав может только суд. Но дойдет ли до него дело Собчака под номером 18/238278-95? Поживем, увидим.
*
Не дошло, как читатель помнит, по причине более чем существенной: Собчак умер.
Однако, на «тему Собчака» мне пришлось еще выступить после того, как он опубликовал в «Независимой газете» свои размышлизмы «Демократия по-прокурорски», (30. 01. 99 г. ) Привожу те собственные заметки без комментариев.
«Из «далекого и нелегкого» парижского самоизгнания бывший мэр Санкт-Петербурга А. Собчак, вот уже несколько лет скрывающийся от следователя по особо важным делам Генпрокуратуры России, дал свою «крутую» оценку новому закону об этой самой прокуратуре. (Как известно, Госдума приняла закон в конце декабря в третьем чтении).
Более нелепыми и издевательски неуместными комментаторами в данной конкретной ситуации могли бы быть еще два человека: С. Станкевич и Михась. У них тоже, надо полагать, есть претензии к Генпрокуратуре. Хотя, конечно, вряд ли бы они сумели так много нагородить инсинуаций и откровенной клеветы на правоохранительный орган, как это сделал уважаемый доктор юридических наук, профессор. Временами так просто диву даешься: ужель он, в самом деле, обладатель этих званий, если утверждает, к примеру, что прокуратура – «одно из наиболее одиозных изобретений сталинского времени». Помилуй Бог, но ведь школьнику известно, что прокуратуру «изобрел» еще Петр I и в этом году она отметила 277 лет!
А чего стоит собчаковский кунштюк насчет «царицы доказательств». Гневно изобличая деяния прокуратуры времен Вышинского, профессор, ничтоже сумняшеся, утверждает, что «традиции эти сохранились и продолжают развиваться в условиях демократической России».
Неужели, в самом деле, сегодня в судебных производствах во главе угла стоит признание обвиняемого, «необходимое и достаточное для его осуждения вплоть до высшей меры наказания»? Так на «вышку» у нас (если профессор действительно имеет в виду «демократическую Россию»), уже несколько лет мораторий объявлен. И что, у Собчака, далее, действительно есть «факты применения пыток, издевательств и убийств подследcтвенных в процессе осуществления оперативных и следственно-розыскных действий»? Где они, эти факты? Почему Собчак их не обнародует, даже находясь в теплом заграничном укрытии?
Откуда профессор взял и такую статистику, что «по свидетельству самих судей, по каждому из пяти рассматриваемых в суде уголовных дел в четырех случаях они сталкиваются с заявлениями обвиняемых и свидетелей о применении к ним в процессе следствия физического и психического насилия и пыток. Примерно в 70 процентах случаев эти заявления находят подтверждение в ходе судебных разбирательств».
Какие такие судьи ведут эту статистику? Где она автором почерпнута? И что значит: «из пяти. . . в четырех случаях», «примерно в 70 процентах случаев»? Не иначе, как профессор всех нас скопом имеет за придурков или полных кретинов, если так по-хамски вешает на наши уши тухлую лапшу. Как же можно столь бессовестно и беспардонно фантазировать?
Оказывается, Собчаку все можно. Был мэром — мзды не чурался. Может быть, поэтому сумел воздвигнуть себе такие хоромы, что королевские отпрыски завидовали. Всех своих родственников, близких и знакомых на теплые места попристраивал, государственную собственность за бесценок распродавал. Великое множество раз допускал мелкие и крупные нарушения действующего законодательства, что давно уже доказано.
И вот этот человек, к которому вполне подошло бы ленинское определение, данное в свое время Троцкому, без зазрения совести учит всех нас, как «крепить демократию», что делать с прокуратурой. Воистину у бесстыдства нет ни границ, ни рамок!
Хотя и бывшего мэра, и некоторых его сторонников раскусить не сложно. Большинство из них когда-то ходили по улицам с эпатирующими плакатами «Партия, дай порулить!» Потом они дорвались до государственного руля и совместными недюжинными усилиями довели страну до ее нынешнего плачевного состояния. Самое поразительное, что чем больше нищал народ по вине уже упомянутых кормчих, тем богаче сами они становились. Не трудами своими, не радением за интересы России, а единственно лишь потому, что ничем не гнушались в лихорадочном стремлении обогатиться, нахапать из общественного корыта. Просто уму непостижимо, до чего же оказались жадными и алчными эти демократцы «первой волны» во главе со своим вождем Собчаком, которого в народе так и прозвали: «зеркалом русской коррупции». Но еще более удивительное то, что никакой вины господа-хапуги за собой не чувствуют и атакуют правосудие с открытым забралом. И, разумеется, Собчак здесь впереди, на лихом коне. А с другой стороны, что остается делать человеку, у которого на голове шапка горит? Надо погромче орать: «Держи вора!» Авось, и пронесет. . .
Свои филиппики Собчак заканчивает предостережением Б. Ельцину. Дескать, «не хотелось бы быть пророком», но если президент «подпишет этот закон, то именно он на следующий день после окончания срока своих полномочий станет первой жертвой этого закона».
Пророк из Собчака еще хуже, чем юрист и чем из пальца молоток. Президент будет под защитой закона. Все же, хоть и с потугами, со скрипом, но демократическое, правовое государство мы строим, иначе бы такие, как наш профессор, уже давно орудовали кайлом за Полярным кругом.
. . . Странное дело, однако, когда думаешь обо всех этих горе-демократах, на ум, почему-то всегда приходят слова Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя»: «Вор должен сидеть в тюрьме».

Михаил Захарчук.