Сальери: фейковая легенда о его жизни стала более популярной, чем правда.

Если бы существовал список оболганных исторических личностей, «оклеветанных молвой», то одну из первых позиций в таком списке занимал бы, видимо, он — классический композитор Антонио Сальери.
Сегодня Сальери для абсолютного большинства людей — это злобный отравитель светлого гения, Вольфганга Амадея Моцарта, бездарный «музыкальный ремесленник», зануда, который «разъял музыку, как труп» и который сох от зависти к успешному Моцарту.
К реальному Сальери эта картинка ни малейшего отношения не имеет.
На самом деле Сальери был одним из самых успешных и популярных композиторов Европы. Его произведения публика встречала либо тепло, либо восторженно. Ему покровительствовал сам император Австрии, вследствие чего Сальери много лет занимал престижнoe (и денежнoe) положение придворного композитора при венском дворе.
Вдобавок Сальери если и выделялся чем среди других музыкантов, то не завистливостью, а добрым покладистым нравом и тем, что в наши дни называется политкорректностью: он с неизменным восхищением отзывался о Глюке и тепло о других, но никогда никого не ругал. Он написал 35 опер на четырех языках, и все они были хорошо приняты слушателями.
Не прошло и года после смерти композитора, и до далекой России — точнее, до светской досужей публики — дошли слухи о том, что он отравил Моцарта. В Европе эти слухи были не более чем слухами, перепечатанными тогдашней немецкоязычной прессой именно как слухи, а там, где жили люди, знавшие Сальери (а некоторые и семью Моцартов), над этими слухами лишь смеялись: всем, знакомым с миром венской музыки, было понятно, что если кто кому и мог завидовать, то не Сальери Моцарту, а наоборот, вечно стесненный в средствах и боровшийся за внимание и положение Моцарт должен был бы завидовать сверх-успешному, богатому и популярному Сальери, любимчику императора и всего высшего света империи Габсбургов. Более того, опубликованные много лет спустя письма Моцарта показывают, что он не только завидовал, но и злился на якобы «засилье итальянцев» в музыке. Он писал об «итальянском мафии» много горьких и несправедливых слов.
В основном из-за того, что Сальери постоянно получал предложения должностей и работ, которые надеялся получить Моцарт — от капельмейстера Венской оперы до преподавателя музыки для императорских детей.
Но самое интересное то, что когда со временем (в 1785 году) Моцарт обосновался в Вене, они с Сальери установили приятельские отношения, и добрейший Сальери не раз продвигал моцартовские произведения за счёт своих собственных, .
Например, когда Сальери был назначен капельмейстером в 1788 году, он решил поставить моцартовскую «женитьбу Фигаро» вместо своей собственной новой оперы, а когда Сальери концертировал на торжествах по случаю коронации Леопольда II в 1790 году он представил публике не менее трех произведений Моцарта.
Наконец, Сальери и Моцарт даже совместно сочинили кантату для голоса и фортепиано, Per la ricuperata salute di Ofelia.
Наконец, вишенка на торте: Сальери обучал музыке младшего сына Моцарта, Франца Ксавера, который родился примерно за четыре месяца до смерти его отца.
Однако в 1826 году, когда «наше всё» Александр Сергеевич вычитал в каком-то немецком издании сплетню, он охотно ей поверил и извлек из неё гениальную «маленькую трагедию» о соотношении «гения» и «злодейства».
И в силу гениальности Пушкина вообще и его «Маленьких трагедий» в частности, легенда о Сальери-отравителе (и абсолютно светлом Моцарте, который творит, как соловей поет, не задумываясь о своей гениальности) стала более популярной, чем правда.
Двое-трое человек вступились за покойного композитора, опубликовали в европейских журналах опровержения, но их голос не был услышан.
Зато версия Пушкина, и без того прекрасно написанная, обрела мощный «голос», когда образы псевдо-Моцарта и псевдо-Сальери воплотили на сцене талантливые актеры, да вдобавок на её основе Римский-Корсаков создал оперу.
Вообще всё, кроме двух мелких деталей, в «маленькой трагедии» не имеет к реальному Сальери никакого отношения. Да, он был очень близок по стилю к кавалеру Глюку, и он дружил с Бомарше и написал вместе с ним оперу «Тарар» — кстати, очень талантливую, живую, милую и успешную. Эти детали есть и в пушкинском «М. и С. «.
Всё остальное — вымысел Александра Сергеевича.
Например, Сальери отнюдь не считал Моцарта «гением» и «богом», хотя относился тепло к нему и его музыке. Просто потому что стиль Сальери, вдохновлявшегося Глюком, был достаточно далёк от стиля Моцарта.
Многие современники Пушкина восприняли рассказанную им историю о гении и злодействе очень по-разному. Катенин был возмущен и назвал эту пиэсу «клеветой». Князь и архитектор Григорий Гагарин писал своей матери в 1834 году: «Я спросил Пушкина, почему он позволил себе заставить Сальери отравить Моцарта; он мне ответил, что Сальери освистал Моцарта, и что касается его, то он не видит никакой разницы между „освистать“ и „отравить“, но, что, впрочем, он опирался на авторитет одной немецкой газеты того времени, в которой Моцарта заставляют умереть от яда Сальери».
Слух об освистании тоже явно высосан из пальца: Сальери в жизни никого не освистывал, а на моцартовской премьере не мог присутствовать, поскольку она состоялась в Праге, а Сальери в те дни находился в Вене.
Много лет продолжались споры не о том, отравил ли Сальери Моцарта — тогда почти всем было ясно, что не отравил — а о том, хорошо ли выводить реальных, недавно еще живых знаменитостей в художественно произведении, приписывая им вымышленные мысли, чувства и действия, да еще убийство.
Одни решительно осуждали такой литературный приём, как неэтичный и клеветнический. Другие защищали, как правило, мотивируя тем, что читателю должно быть ясно, что речь идёт о вымышленных персонажах, наподобие реально существовавшего, но непохожего на свой образ короля Ричарда Третьего в пьесе Шекспира.
Однако время доказало правоту первых. Сила пушкинского гения в сочетании с неразборчивостью в художественных средствах привела к тому, что со временем имя Сальери стало синонимом и бездарности (в чём его не обвинял даже автор «маленьких трагедий»), и подхода к музыке «по-резекторски», и убийства гения то ли из зависти, то ли из фанатизма.
За прошедшие годы была и масса художественных иллюстраций, и несколько экранизаций, причем с гениальными актерами: Смоктуновский сыграл в экранизации 1961 года Моцарта, а в версии 1978 года он же сыграл Сальери.
В следующем году в Лондоне была поставлена пьеса «Амадей», основанная на трагедии Пушкина и опере Римского-Корсакова.
А в 1984 уже Милош Форман поставил по этой пьесе фильм «Амадей», прогремевший на весь мир.
В 1960-е годы я учился в музшколе, и нам преподавали «историю» об отравителе Сальери по пушкинской версии, выдавая её за чистую правду. Даже рассказывали, что якобы «с тех пор» музыканты всего мира поклялись бойкотировать музыку Сальери. Что опять-таки неправда: хоть он давно вышел из моды, но его иногда исполняют, есть и ежегодный оперный фестиваль его имени, есть и DVD, и CD с его музыкой в современном исполнении.
Художественная литература вытеснила историю.
Остается лишь добавить, что карма никого не жалеет, и Александр Сергеевич, которого мы всё равно будем нежно любить за его гениальность, сам «пал, оклеветанный молвой». . .
Ralph Kent