Сергей Бондарчук: Герой Социалистического Труда, выдающийся советский и российский актёр театра и кино, кинорежиссёр, сценарист, педагог

23 года назад ушёл из жизни выдающийся советский и российский актёр театра и кино, кинорежиссёр, сценарист, педагог, Герой Социалистического Труда, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, двух государственных и премии Американской киноакадемии «Оскар» Сергей Фёдорович БОНДАРЧУК. Он был одним из немногочисленных идеологических и культурных атлантов, которые крепко держали социалистическую систему на своих могучих плеча. Претворяя в жизнь буквально ленинский завет о том, что «из всех искусств для нас важнейшим является кино», партийный агитпроп не жалел никаких сил и средств (больше тратил только на литературу) для выращивание кинематографических авторитетов. По их количеству и даже качеству мы уверенно держали мировое лидерство наравне с ракетами и балетом, несмотря даже на железный занавес и хваленный американский Голливуд. Что особенно отчетливо видно на сегодняшнем экранном безрыбье.
Но даже при всем этом имя Бондарчука стоит как бы особняком по своей масштабности и недосягаемости для других. Речь вовсе не о том, что социализм канул в лету, и уже никому не дано будет стяжать столько наград и званий, которыми был обласкан этот художник. Речь о его безусловном величии как творца. То есть, ему вполне по плечу толстовские эпитеты: «глыба», «матерый человечище», и шапка Мономаха в кинематографе была ему впору. С данной констатацией можно соглашаться, можно ее отвергать, но сути величия Бондарчука подобные споры изменить уже не могут. Он — достояние истории: монументальное, но вместе с тем противоречивое, и, если хотите, даже колоритное.
Бондарчук имел образцовую по партийным меркам биографию и был тем самым самородком, выходцем из толщи народных масс, который воплощал в себе все самое лучшее и передовое, чем мог похвалиться социалистический строй. Родился в селе Белозерка Одесской области. Занимался в художественной самодеятельностью и потому поступил в Ростовское театральное училище. Воевал. Демобилизовавшись в 1946 году, был принят сразу на третий курс ВГИКа в мастерскую Сергея Герасимова. Член КПСС.
Еще Сергей Федорович имел неотразимую внешность и мощный, универсальный артистический талант. В этом смысле он был настолько одарен природой, что мог творить на том же экране вещи просто-таки невероятные. Ну, что далеко за примером ходить. Он же безупречно и талантливо сыграл в своем фильме «Война и мир» Пьера Безухова, будучи почти пожилым человеком. А ведь у Толстого Пьер — юноша. И никто: ни партийные начальники, ни наши критики, ни даже американские кино академики, единодушно присудившие картине «Оскара» этого не заметили. В его личности безусловно была некая артистическая харизма — явление в искусстве чрезвычайно редкое и потому очень ценное.
В фильме «Курчатов» есть кадры, когда главный герой, которого исполнял Бондарчук, на новогоднем бале-маскараде танцует с тросточкой
под Чарли Чаплина. Многие полагают, что это работа дублера. Ничего подобного. Говорят, что Сергей Федорович владел пантомимой ничуть не хуже знаменитого комика. Мой земляк и добрый старший товарищ Николай Лукьянович Дупак учился с Бондарчуком в уже упомянутом театральном училище, даже жил с ним в одной комнате общежития. Говорит, что если по совести, то Серёжа закопал в землю свой комический талант: «Мы когда были молодые и бедные, ездили с «чесом» по стране. И Сережа такое вытворял на сельских, заводских и солдатских сценах, что публика писала от удовольствия! Это уже потом он забронзовел и при наших нечастых встречах обращался ко мне по имени-отчеству и на «вы»».
В определенной неприступности Сергея Федоровича имел возможность убедиться и автор этих строк. Однажды безо всякой подготовки я обратился к нему с просьбой об интервью и был с позором изгнан из его кабинета. И лишь спустя лет пятнадцать после этой неудачи, сумел все-таки пообщаться с прославленным кинорежиссером и даже сделать о нем материал в «Красную звезду». (Благодаря помощи Сергея Михалкова). Уже тогда я понял, что самое главное отличие Бондарчука от коллег себе подобных заключается в фарте. Он был везунцом редким. А как еще прикажете расценивать тот факт, что в 32 года Сергей Федорович стал народным артистом Советского Союза? Да для людей его профессии такой возраст считался младенческим! Уже не говорю о том, что за плечами у «народного артиста» было всего лишь три роли: заглавная в фильме «Тарас Шевченко», Валько в «Молодой гвардии» да Тутаринов в «Кавалере Золотой Звезды».
Впрочем, конкретный ларчик открывался просто. Когда величайший кинематографист всех времен и народов товарищ Сталин увидел Бондарчука на экране, то воскликнул с фрейдовской «голубой» интонацией в голосе:
— Какой красивый чэлавэк, какой замэчатэльный артист!
И тут же присвоил юноше звание народного СССР!
А взять опять же фильм «Война и мир». Ведь идея экранизации величайшего в мире романа принадлежит вовсе на Бондарчуку, как это многие
полагают. До нее додумался коллективный разум советских маршалов. Военачальники же объявили и что-то наподобие конкурса на звание режиссера, который смог бы достойно воплотить в жизнь их замысел. И Сергей Федорович отнюдь не считался кандидатурой на сей счет безоговорочной. Однако личная настойчивость, умение побеждать обстоятельства (фильм снимался почти семь лет и на третьем году работы Бондарчука хотели снять с картины очень могущественные партийные бонзы) плюс упоминаемая уже благосклонность фортуны привели его к победе выдающейся, аналогов в мире не имеющей. То есть в буквальном смысле слова Бондарчук наплодил в своей работе столько рекордов Гиннеса, что его переплюнуть уже никто и никогда не сможет. Как минимум, потому, что ни в одном государстве мира уже не наберётся столько лошадей, сколько их было на съемках у Сергея Федоровича. К слову (об этом тоже немногие знают), Бородинское сражение режиссер снял в масштабе один к двум. На поле у него одновременно действовало свыше 120 тысяч человек! Голливуд может отдыхать. А ведь Бондарчук еще снял и «Ватерлоо», где массовые сцены не менее впечатляющие и тогда понятия никто не имел о компьютерных дурилках. . .
По-настоящему весомо и пронзительно талантливо Бондарчук заявил о себе в 1959 году, поставив фильм «Судьба человека» по Михаилу Шолохову и сыграв там роль Андрея Соколова. Возьму на себя смелость утверждать: даже, если бы режиссер и актер не сделал для отечественного кино ничего больше, его имя все равно бы осталось в анналах истории. Ибо никто до него и после не показал столь мощно истинно русский дух сопротивления фашистскому насилию. А его знаменитая реплика «Я после первой не закусываю» приобрела характер анекдотической пословицы и вошла в сознание народное наравне с другими исконно русскими сентенциями: «Между первой и второй — перерывчик небольшой», «Между первой и второй пуля не должна пролетать», «Тостующий пьет до дна».
«Мы уже много видели советских и других фильмов, посвященных войне. Но никогда нам не приходилось так соучаствовать в картине подобного жанра, так жить судьбой одного человека среди миллионов других, так переживать мужество и страдания русского военнопленного. . . Когда сравниваешь «Судьбу человека» с пустотой, посредственностью и даже низостью большинства фильмов, по-настоящему понимаешь, что представляет собой кинематография и чем она могла бы быть».
Извинением за столь длинную цитату может быть лишь то обстоятельство, что взята она не из советского цековского издания, а из буржуазной французской «Фигаро».
Запад, кстати, очень уважал Бондарчука, видя в нем то, чего в упор не замечала туповатая партийно-советская элита. А он, обласканный
официозом, запросто входящий во власть, никогда под ней не суетился, не «подмахивал» ей в своем творчестве. Никогда, даже опосредованно, не вводил в свои многочисленные работы расхожих идеологических клише на потребу дня. Никогда не участвовал ни в каких осуждающих кампаниях, крайне редко посещал всякие кинематографические тусовки, терпеть не мог переливания из пустого в порожнее на обильных собраниях, не любил давать интервью, коллективных писем никогда не подписывал. И вообще мог позволять себе поступки экстравагантные, даже неслыханные. Например, с какого-то времени перестал делиться с государством своими зарубежными гонорарами и государство молча облизнулось. Единственной его платой за такую почти что независимость были регулярные выступления с обрыдлой казенной риторикой во всех центральных газетах. Разумеется, его собственных мыслей там не содержалось ни грана, он их экономил для собственных работ. Но факт остается фактом: в газетах за его подписью из года в год валом шла такая туфта, от которой уже в те времена нормальных людей тошнило.
«Империализм в яростном человеконенавистничестве, в предчувствии своего неизбежного краха опутывает континенты сетью военных баз».
«Александр Петрович Довженко, обладавший высоким поэтическим и писательским талантом написал чуть больше десяти (?)сценариев». «Никита
Сергеевич Хрущев назвал киноискусство могучим оружием коммунистического воспитания трудящихся. Наша задача, наш священный долг – создавать как можно больше фильмов такого идейного и художественного значения (?), которое бы полностью отвечало этой почетной миссии».
Этим, повторяю, Бондарчук расплачивался за любовь властей, которая отродясь не бывает бескорыстной, и потому подписывал все, что ему
подсовывали газетчик, даже не читая «собственных выступлений». Иначе бы, как минимум, подсчитал, сколько же сценариев написал Довженко, с
которым, кстати, был знаком очень близко.
Самого Бондарчука отличали дотошность и въедливость. В собственном кино творчестве он вообще слыл отъявленным трудоголиком и художником в высшей степени ответственным. Идею каждого своего фильма вынашивал годами. Над «Борисом Годуновым» предварительная работа затянулась у него на десять, над «Степью» — на пятнадцать лет! Некоторые сцены в «Войне и мире» переснимал по десятку раз, а одну 32 раза! Он всю жизнь себя не под Лениным, под Толстым чистил. Сам печатал свои рассуждения по сценариям будущих фильмов на машинке. Иногда наговаривал на диктофон.
Буквально с отроческих лет Сергей Федорович имел бешеную популярность у женщин, однако, пользовал их точно так же как его любимый
Наполеон: на уровне отправления физиологической потребности. Сделал дело и — за рабочий стол. Всякие там вздохи, ахи, сантименты считал глупостью несусветной. Свою бешеную энергетику предпочитал отдавать экрану, а не бабам. Первая жена Бондарчука Инна Макарова развелась с ним еще и потому, что не выдержала его несносного характера. Дочь от этого брака Наталья, тоже немало натерпелась от отца, хотя с ним и не жила.
А вот признание на сей счет сына от второй жены Ирины Скобцевой Федора: «Отец был тяжелым в общении человеком. Семья знала, что если он
молчит и грозен как туча, это может продолжаться день, неделю, месяц, а может и много дольше».
Семью Бондарчук вообще держал в жестких рамках домостроя. Не терпел никаких возражений. Ирина Скобцева очень хотела видеть из своего
мальчика дипломата. И с помощью многочисленных знакомых втайне от мужа пробивала Федора в МГИМО с силой и мощью армии бронетанковых войск. Он уже сдал первый экзамен, когда разъяренный отец приехал в институт и забрал оттуда сына. Сказал тоном, не терпящим возражения: «Пойдешь во ВГИК». А когда сын женился вопреки родителям на манекенщице, Бондарчук выгнал его из дома.
Да, крутоват был Сергей Федорович, крутоват. И поэтому в том числе его, как большинство секретарей Союза кинематографистов даже не
пригласили на знаменитый «исторический пятый съезд». Тогда же Никита Михалков отважно защитил старшего товарища и друга семьи, заявив с
трибуны съезда, что не избрание делегатом автора «Судьбы человека», «Войны и мира» и «Они сражались за родину» — есть ребячество, дискредитирующее все искренние, благие порывы.
Если называть вещи своими именами, то поступок молодой кинематографической поросли — откровенное хамство, так присущее холопам, получившим вдруг возможность поизгаляться над барином. Но кто теперь вспомнит этих «смельчаков от кино», а у Бондарчука – гарантированное бессмертие, которое неподвластно уже никакой конъюнктуре. Это с особой отчетливостью видно на примере тех же «Войны и мира» к юбилею режиссера переведенного Мосфильмом в формат «Долби стерео». Смотришь его и понимаешь: Бондарчук сумел разбудить какую-то неведомую, непобедимую и всесокрушающую силу творения, сопротивляться которой невозможно, если хоть чуть-чуть пытаешься вослед за художником думать и переживать. Многие говорят, что на домашнем экране «Война и мир» напоминает птицу с подрезанными крыльями. Но даже и это обстоятельство отнюдь не мешает осознавать и понимать безграничную мощь великого фильма, давно уже ставшего в ряд с первоисточником и другими шедеврами мировой культуры.
Меж тем, демократических преобразований Сергей Федорович и не понял, и по существу не принял. Он искренне недоумевал: как это так, что
ему, метру из метров, признанному режиссеру мирового масштаба вдруг отказывает в постановке телефильма «Тихий Дон» какой-то малоизвестный телевизионный начальник Леонид Кравченко. Рассерженный и обиженный Бондарчук обратился за помощью к итальянцам и таки снял свой последний в жизни фильм. Тогда же заявил: «Когда Горбачев предал КПСС, я вышел из нее. Мне предложили войти в редколлегию газеты «День». Они поместили публикации о «Тихом Доне». «День» и «Правда». Остальные публиковали короткие издевательские заметки. «День» подвергается гонениям со стороны правительства, и это — повод для того, чтобы принять предложения».
Когда ему заметили, что это антисемитское издание, он ответил: «Но Вагнер тоже был антисемитом». И так с этим клеймом и умер. Хотя вряд
ли мог быть антисемитом человек, который всю жизнь боготворил (это действительно так!) Мейерхольда. . .
Последней работой великого художника явилась экранизация великого «Тихого Дона». И она стала (по-иному быть не могло!) великой неудачей. По этому поводу в «Независимой газете» вышла статья под совершенно справедливым заголовком: «Счастье, что Шолохов не дожил до этого». «Помимо неродного для русского зрителя, исходно английского, и переозвученного русского, текста сериала отмечалась неаутентичность героев. Российские актёры достойно справились со своей задачей, но иностранные исполнители главных ролей мало похожи на коренных обитателей донских степей. Даже для самого Эверетта выбор его на роль Мелехова показался странным. Не похожа на казачку утончённая Дельфин Форест. По отзывам многих критиков, только актёр Мюррей Абрахам сколько-нибудь достоверно смотрелся в роли Пантелея Прокофьевича. Если в «Тихом Доне» 1958 года в значительной мере присутствовала советская идеология, то в фильме 1992 года политической подоплёки в такой мере не ощущается. Между тем, в романе она играет значительную роль. Фильм главным образом отображает любовную драму Мелехова, что сильно обесценивает глубокое и многоплановое произведение Шолохова». А известный социолог Борис Кагарлицкий добавил: «Фильм, вышедший под именем Сергея Бондарчука, временами производит впечатление ученической работы, где любая сцена снята и показана не то чтобы плохо, но непременно банально — как в сотнях и тысячах других «костюмных» фильмов, ничем не выделившихся и не запомнившихся».
Как известно, заканчивал фильм сын Бондарчука — Фёдор. Что только усугубило творческую неудачу. И потому, что природа имеет свойство отсыпаться на детях талантов. Но еще больше потому, что если самому художнику не дана была Богом возможность закончить свое творение, — вряд ли кому-то в это таинство стоит вмешиваться. . .

Михаил Захарчук.