Сегодня день рождения советской и российской актрисы оперетты, солистки Московского театра оперетты – народной артистки России Лилии Яковлевны марфий.
Сегодня, 8 ноября, — день рождения советской и российской актрисы оперетты, солистки Московского театра оперетты – многие годы его приме, народной артистки России Лилии Яковлевны АМАРФИЙ.
Моя поминальная молитва…
Нежно и преданно любил я Лилю – «так искренне, так нежно», как дай ей Бог любимой быть другим. Впрочем, без особой взаимности. Правда, дружеские отношения между нами были в высшей степени великолепными. Наверное, то же самое могли бы сказать и другие отдельные представители сильного пола, о которых я не знаю, да и знать не хочу. В конце концов, Лиля рассталась и с последним мужем Алексеем Яковлевым, сохранив и с ним отличные отношения. Это была очень самостоятельная, независимая и волевая женщина. Она, как кошка, гуляющая в одиночестве по крышам, позволяла многим любить себя. Но сама ни с кем этих высоких чувства по-настоящему не разделяла. Однажды с отчаянной грустью и щемящим сожалением призналась: «Как жаль, что ещё ни разу я не потеряла головы из-за вас, мужиков!» Лиля с детских лет была лидером. Всегда повторяла: «Мне нравится, что я сильный человек». Это лидерство, в конце концов, и свело её в могилу, а вовсе не длительная болезнь, как принято считать. Она в буквальном смысле сгорела на весёлой сцене оперетты. Странное дело, но наши заполошные средства массовой информации дружно не заметили этого печального события. Меж тем, Амарфий многие годы была едва ли не самая первая примадонна российской оперетты. Сама говорили, что «вперёд пропущу только Татьяну Шмыгу». Соперницы на сцене — они крепко дружили в жизни. А дружить, повторяю, Лиля умела…
Мы близко общались с Лилей долгие годы. О многом переговорил, многое обсудили – есть что вспомнить… Прекрасно понимаю: в её прекрасном лике и великолепной стати Судьба поднесла мне неслыханно дорогой подарок. И мне поэтому всегда казалось, что с такими голосовыми данными, с такой внешней фактурой эта исполнительница без особого труда взобралась на самую высокую вершину российской оперетты. Насколько я ошибался, читатель поймёт из следующего монолога певицы:
— Родилась я в молдавском городке Оргееве в семье, совершенно никакого отношения к искусству не имеющей. Отец был классным портным, мать — домохозяйкой. В детстве и в отрочестве я, разумеется, много пела, но ты мне покажи молдаванку, которая бы пела мало. Правда, отец имел абсолютный слух и как-то изредка, ненавязчиво подправлял мою колоратуру, как мне всегда казалось, замечательную. Но серьезных разговоров о моём будущем никогда не вёл. Папа умер, когда мне исполнилось 14 лет. В тот же день, буквально, закончилось мое счастливое детство. Я фактически стала главой семьи, потому что маму потеря мужа напрочь выбила из колеи. Пришлось мне после восьмилетки пойти в вечернюю школу, а днем в детском садике зарабатывать себе на жизнь. Да и не только себе. При этом в уме я, конечно же, держала мечту поступить в вуз, чтобы стать актрисой. И обязательно в московский институт рассчитывала попасть. Меньшим юношеский максимализм довольствоваться не позволял. Плюс самомнение, которое, как вижу с дистанции лет, было во мне развито чрезвычайно. Родные ничего не могли противопоставить моему напору. Мать только об одном просила: не уезжай в Москву, пропадешь. Денег даже не давала, так я заняла у знакомых.
В столице решила штурмовать сразу два театральных вуза и ГИТИс. Документы сумела пристроить только в школе-студии МХАТ и в ГИТИс. Там и прошла по два тура, а третий совпал по времени, и поэтому чисто случайно отдала предпочтение последнему. В ГИТИс и поступила.
-Значит, все-таки что-то было в девочке c красивой фамилией Амарфий, если она безо всякого протеже и «волосатой» руки преодолела все экзаменационные барьеры одного из самых престижных московских артистических вузов? Ведь во все времена конкурс там – мама не горюй.
— В том-то и загвоздка, что в девочке ничего не было, кроме напора и самомнения. Мне это доходчиво и обстоятельно объяснила мой первый педагог И. Масленникова: «Милая молдавская козочка, — сказала она своим распевным голосом, — вы стали нашей студенткой только благодаря своей удивительной непосредственности. Меня просто покорило, как вы «осадили» нашего декана когда он обратился к вам на «ты». А так: петь вы не умеете совершенно, танцевать тоже. К тому же у вас отвратительная речь с жутким национальным акцентом». Педагог еще меня щадила. Руководство вуза просто поставило ультиматум: не похудеешь, не избавишься от акцента — делать тебе здесь нечего. Сейчас подобный вердикт для меня был бы жизненным крушением. Тогда же с вызовом ответил: «Ничего страшного, всему научусь». И стала действительно учиться не за страх, а на совесть. Вкалывала, как папа Карло, до седьмого пота. Чтобы не протянуть ноги на двадцати шести рублевую стипендию, устроилась работать уборщицей. Вместе с подругой взяли на прокат швейную машинку и шили себе «крутые» наряды из уцененных материалов. Летом ездила на заработки в студенческие отряды.
Короче, чтобы не утомлять тебя всевозможными подробностями своей мятущейся жизни, скажу о главном. Отчасти вера в себя, но больше усилия педагога и, конечно же, упорный труд сделали свое дело. Как те древние грек Демосфен и римлянин Цицерон, выплюнув камешки изо рта, стали блестящими ораторами, так и я на третьем курсе неожиданно для всех вдруг запела, на всякий случай, «Соловья» Алябьева. Со всеми колоратурными изысками. Педагоги и студенты удивлялись: произошло чудо, но я-то знала автора этого чуда — Ирина Ивановна Масленникова.
— Слава Богу, что эта душещипательная история закончилась хэпи эндом. Дальше, надо полагать, никаких осложнений не встречалось на твоём творческом пути?
— Увы, ошибаешься. С радости великой я пела так много, что на голосовых связках образовался узелок — профессиональная болезнь всех певцов на свете. Голос исчез совсем. Долгое время безуспешно лечилась, была на краю бездны отчаяния. Отстала в учебе: на 4-м курсе сдавала экзамены за 3-й. Но один профессор, медицинское светило, все-таки удалил мой злосчастный узелок. Вновь запела, тьфу, тьфу.
— Лиля, ты чего — суеверная?
— Ничего страшного не вижу в том, что люди искусства в большей или меньшей степени суеверны. Хуже, по-моему, когда этим «недостатком» страдают политики, военные, вообще люди государственные.
— В нашей отечественной культуре есть десяток женщин (и ты, по-моему твёрдому убеждению, входишь в их число), которых журналисты просто-таки обязаны регулярно спрашивать: девушки, как вы умеете так сохраняться во времени и пространстве?
— Говорят, что женщине не может быть больше тридцати девяти. Я себе поставила задачу в один из достаточно сложных жизненных периодов выглядеть не старше 18-20. С тех пор, когда чувствую себя за этим рубежом, у меня портится настроение.
— И что, часто бывают такие моменты?
— Случается — по два раза на дню. Причиной может быть настроение, бытовые передряги, то, как складывается репетиция и ещё черте что. Подобных нюансов бывает столько, что от них можно вконец зачахнуть. Но я из них выжимаю лишь ту квинтэссенцию, которая помогает мне оставаться двадцатилетней.
— Потому что это нужно для твоей работы?
— Честно признаюсь: стимул выхода на сцену для меня не самый главный. Организую себя поэтому как бы в другом направлении. Хорошо выглядеть всегда: на улице, в магазине, дома, с мужем, с друзьями. Не стану утверждать, что это мне всегда удается. Всё опять-таки зависит от внутреннего состояния. Если женщина плохо выглядит, у неё, как правило, плохое настроение. А за этим снова же масса различных причин: ссоры, неполадки на работе в семье и так далее. В жизни любой женщины вообще уйма всяких гнусных мелочей, сила которых именно в их множественности. Усугублять их нельзя ни в коем случае. Наоборот, следует заставить себя всеми доступными средствами выйти из стрессового тупика. Тут возможны варианты: кто-то поет, кто-то музыку слушает или спортом занимается. Я подхожу к зеркалу и говорю себе много дурных слов, а потом начинаю искать в Лиле что-то хорошее. Другими словами, женщина в любом психологическом состоянии должна уметь выходить из стресса. Рецептов много. Они регулярно печатаются в различных гламурных изданиях. Главная полезность подобных советов в том, что они навредить не могут, а помогают многим.
Сейчас как бы все упирается в материальный фактор: есть деньги — ты благополучна, нет — и счастья нет. Подавляющее большинство из нас к подобной альтернативе не приучены, поэтому нам трудно совладать с ситуацией. А когда человек очень сильно, прямо-таки тотально чего-то желает, тех же денег, к примеру, он себе жизнь и портит. Надо уметь отпускать ситуацию, не зацикливаться на сиюминутности и всё придёт, как бы само собой. Я это многократно на себе проверяла: когда давлю на ситуацию, только ухудшаю её. И даже, если удается сломать её, то всё равно рано или поздно она тебя бумерангом ударит в спину.
— Извини, подруга, но к подобному выводу вряд ли придёшь, основываясь на знаниях, почерпнутых из популярной, тем более глянцево-гламурной литературы.
— Ты прав, но не это главное. Не боюсь повториться, что прожила достаточно сложную жизнь, попадая в самые нелегкие переплеты. В основном, — по вине собственной. И порядком нахлебалась лиха, прежде чем поняла: даже из самых что ни на есть трагических ситуаций можно и нужно находить вполне приемлемые, достойные, если хочешь, — цивилизованные выходы.
— Нельзя ли немного конкретизировать, что ты имеешь в виду?
— Кроме тех жизненных невзгод, о которых уже говорилось, я же еще, как говорится, и не первый раз замужем. Каждый мой развод сопрягался со всевозможными и достаточно серьезными неприятностями. Периодически копошась и трепыхаясь в них, многому научилась.
— Не возражаешь если я сообщу читателям, что конкретно сейчас, когда мы беседуем, ты — замужем за Алексеем Яковлевым?
— А чего тут возражать? Алеша — замечательный человек. На 12 лет моложе меня. Прекрасно ладит с моим сыном Сашкой. Заменил ему отца. И это моё счастье. Как актер-профессионал, Лёша очень много взял от своего знаменитого папы Юрия Яковлева. Еще он, по-моему, очень толковый телеведущий, что доказал и на ОРТ, и сейчас на МТК. Живём мы с ним душа в душу.
— Будем считать, что философию проблемы, как женщине оставаться всегда молодой, как хорошо выглядеть мы более менее разобрали. Теперь поговорим о технологии вопроса. Что следует предпринимать женщине, чтобы походить, нет, чтобы выглядеть так, как Лиля Амарфий?
— Некоторое время назад я была чуть полнее, чем сейчас. При этом загибалась в полном смысле слова. В девяностом году, если не ошибаюсь, мне предстояли гастроли в ФРГ. И в это же время (по-моему, июнь наступил), мне предстояло сделать несколько операций — так скрутили всякие болячки. Тогда же встретилась с одним врачом, занимавшимся чем-то средним между диетологией и экстрасенсорикой. Он сказал мне: если будете правильно питаться, не понадобятся никакие операции. Согласилась, но спросила, а когда появятся результаты моего правильного питания? К Новому году, был ответ, если, конечно, вы наберетесь терпения и силы воли. Я набралась. Для начала совершенно перестала есть мясо. После трех месяцев не могла на него смотреть. И до сих пор не могу.
— А как же ты при этом двум мужикам своим готовишь, как ты нам с Арсеном Лобановым на прошлой неделе чудный плов сварганила?
— Так и готовлю, пересиливая себя. Более того, если раньше ела рыбу, то сейчас и от нее отказалась. И мой организм пришел, как полагаю, в некоторую физиологическую гармонию. Вообще должна заметить: главный принцип всех диет на свете: не жрать, а питаться.
— Чем же ты питаешься в таком случае?
— Всем остальным: фрукты, овощи, крупы, каши, молочные продукты. Да навалом сейчас всевозможной пищи. Это раньше мне приходилось изощряться, чтобы быть вегетарианкой. Сегодня — никаких проблем. Уверена, что это меня Бог подвинул на такое самоограничение. Причем, — в определенном возрасте. Он как бы наставил меня на путь истинный. Перестав употреблять мясо, я резко помолодела — это совершенно точно. Плюс ко всему еще стала посещать духовный университет, основанный на восточной философии. Все эти усилия над собой высветили, выкристаллизовали для меня одну великую и в то же время достаточно простую истину: любые трудности и невзгоды, встречающиеся на моем пути, не должны возбуждать во мне ни злость, ни месть, ни злорадство. Несмотря на то, что я достаточно резкий человек, и с этим качеством характера борюсь, хотя и не всегда успешно.
— Лиля, всё это действительно чрезвычайно интересно будет узнать многим женщина, но давай ближе к тому, что мы обозначили, как технологию женской красоты: макияж, духи, шампунь. И не в сценическом варианте, а в бытовом. Чем пользуется Амарфий, чтобы поддержать в себе все женские прелести, если не возражаешь, и свою сексуальность?
— Макияж у каждой женщины должен быть индивидуальным и чем дольше она живет на этом свете, тем тоньше, искуснее с ним надо обращаться. Рецептов универсальных здесь нет и быть не должно. Но я шампунями, даже очень модными и дорогими, стараюсь голову не мыть — не верю им. Есть масса великолепных средств, как скажем, касторовое масло с водкой и медом. Но опять же тут все должно быть индивидуально. Некоторые люди даже мочой пользуются. И если им помогает, то почему бы и нет.
— Какую одежду носит опять же не актриса — женщина Амарфий?
— Здесь мне трудно давать советы по причине, которую кое-кто сочтёт за нескромность. Все дело в том, что мне как бы по наследству от отца передался вкус к портняжничеству, моделированию. Разумеется, самой шить сегодня мне нет никакой необходимости, как это было в студенческую юность. Есть возможность обратиться и Юдашкину или к Зайцеву. Последний, кстати, и шьёт для меня. Однако никто не может так подобрать для меня фасон, цвет ткани, как я сама. Мне стоит увидеть, пощупать её, как я уже представляю, что и как из этого материала может получиться. Кроме того, мне очень идут фирменные вещи, которым в последнее время и отдаю предпочтение. При этом не обрекаю себя на какой-то один стиль. Хочу и могу быть какой угодно. Одеваю джинсы, мне говорят: вот это ваш стиль. Но то самое, знаю точно, скажут, когда увидят меня в строгом костюме. Что и замечательно. И то, что не узнают меня даже в родном театре — тоже великолепно.
— Не могу не спросить еще вот о чем: как Амарфий, примадонна легкого и веселого жанра относится к мало внушающим оптимизм событиям нашей незаладившейся общественной и политической жизни?
— Вот политика не мое дело. Но, на мой взгляд, всё сейчас в ней идет своим чередом. Особых чудес от неё не ожидаю. Единственное, чего хотелось бы пожелать нашим государственным мужам – всемерно заботиться о стариках и детях. Не смотря ни на что, я была и остаюсь оптимисткой. И непоколебимо верю: все перемелется — мука будет. Обязательно наступят новые, лучшие времена. Через год, максимум через два. Это как в хорошей семье — после кризиса приходит примирение. А что бы там ни говорили, у нас была хорошая семья народов. И они придут непременно к согласию, к взаимопониманию. На каком-то ином, обновленном организационном уровне, но обязательно придут.
Я, кажется, целую лекцию закатила. Прости, но мы все сейчас какие-то заполитизированные, скучные. Ничего и это пройдет. Всё всегда проходит…
— Нет, нет, Лиля, всё это очень интересно. Говорю тебе без тени лести. Более того, мне всегда хотелось знать, как всё-таки артист драматического театра, оперетты или эстрады каждый день или вечер «переключается» из нашего опостылевшего быта на высокое искусство? Что способствует, помогает вашему беззаветному служению Мельпомене? Ведь не материальный же фактор, насколько мне известно, вовсе даже не впечатляющий?
— Что верно, то верно. Российского артиста в массе своей при всем желании нельзя отнести к категории людей преуспевающих. Стыдно признаться, но среди нашего брата есть даже бомжи, чего при советской власти не могло быть даже теоретически. А разве ученые, учителя, медики, рабочие, крестьяне или те же военнослужащие находятся в лучших условиях?
Что же касается собственно твоего вопроса, то я за «всю Одессу» расписываться не рискну. О себе скажу. Меня в искусстве держит любовь к нему, долг перед ним и сознание того, что ниже своего определенного уровня опускаться не могу ни при каких обстоятельствах. Не знаю, может быть, кому-то покажется выспренностью, но я душой и сердцем понимаю тех музыкантов из симфонического оркестра, которые в осажденном Ленинграде блестяще сыграли симфонию Шостаковича. На века сыграли, хотя едва ли не все болели дистрофией. И артистов фронтовых бригад, с полной отдачей выступавших под артиллерийскими обстрелами понимаю. Для настоящего профессионала практически любые привходящие обстоятельства не преграда, если ему надо работать перед зрителем. Сцена для нас — анестезия. На сцене любая моя болячка исчезает. В данном случае я ведь не исключение. Все артисты из многочисленного коллектива нашего театра творят и служат по тому же принципу: работа на первом плане, а все остальное — потом. И вообще все отечественное искусство зиждется на беззаветной преданности своему призванию. Особо хочу сказать о высочайшем профессионализме отечественных артистов. Мы ведь «впереди планеты всей» не только в балете, но и в оперном, драматическом искусстве, в той же оперетте. У нас лучшие в мире актеры кино и даже эстрадные исполнители. И что самое главное — наша земля никогда не оскудевала талантами. Они растут у нас, как грибы из-под земли. Причем, чем тяжелее времена, тем больше талантов, самородков появляется. Во всем остальном мире это парадоксом сочли бы, у нас такое — закономерность. Русские люди в массе своей никогда не поставят прагматизм во главу угла. Пожалуй, это характерно и для всех славян. Духовное для них — извечный приоритет. Большинство наших артистов (себя тоже хочу среди них числить) этому же принципу следуют. Мы не рассматриваем себя в искусстве, что все-таки является характерной чертой западных деятелей культуры (прежде всего, поэтому там так много звезд, на них делается основная, решающая ставка, в них вкладываются огромные деньги). Русские творцы всегда исповедуют искусство в себе. А это, знаешь ли, такая интеллектуальная и духовная высота, что даже не всем талантливым людям она под силу, по плечу, по разумению.
Другой вопрос, что так называемый «человеческий фактор» нашего искусства за годы советской власти был практически не знаком западному миру и потому не востребован за редким исключением. Но сейчас иные времена. Наше искусство поэтому еще скажет свое веское слово на мировой арене.
— Даже притом, что оно субсидируется едва ли не по печально известному остаточному принципу?
— Меня нисколько не шокирует некоторое «обмельчание» когда-то бездонной «государственной кормушки». Зато набирает силу, становится на ноги отечественное меценатство, имеющее, кстати, замечательную историю. Все больше появляется умных, дальновидных спонсоров, которые поддерживают искусство не из-за тщеславия, желания прославиться, а потому что понимают: искусство вечное. Скажу больше: без поддержки промышленников, бизнесменов значительная часть наших нынешних спектаклей вряд ли бы состоялась. Они очень и очень дорогостоящие.
— А сейчас, Лиля, я в некотором замешательстве. Как говорится, и хочется и колется. . . Ну да ладно, исключительно рассчитывая на дружеское понимание, поставлю такой вопрос. Вот сегодня актриса Амарфий — примадонна, находится в зените возможностей, славы, признания, почитания и т. д. и т. п. Но время есть время. Оно ко всем неумолимо и безжалостно. Ты об этом думаешь? Какие твои планы, мечты, намерения?
— Никто так придирчиво и взыскательно не оценивает мое творчество, как я сама. Надеюсь, и в дальнейшем не растерять эту способность, нормальный, здоровый скептицизм. Именно поэтому никогда не стану обузой родному коллективу. А пока что хочу и буду творить на сцене, в кино, на телевидении. Есть и замыслов много и не меньше желания работать».
…На своём последнем юбилее Лиля весь вечер танцевала на сцене театра. Спустя некоторое время выступила в тысячном своём представлении «Летучей мыши». И больше на сцену не поднялась.
Мы её схоронили на Троекуровском кладбище. Было много народу. И – весь до единого Московский театр оперетты.
Михаил Захарчук.
