Андрей Пешков, заслуженный эколог России: в Московской области — экологическая катастрофа.Нужно принимать экстренные меры как в чрезвычайной ситуации.
СПРАВКА
Андрей Сергеевич Пешков — заслуженный эколог России с 1998 года, профессор кафедры ЮНЕСКО с 1996 года, член Европейского Совета по охране природы и эксперт ООН с 1994 года.
— Андрей Сергеевич, мы с вами сегодня встретились, чтобы обсудить экологическую тему Москвы, Московской области. Как вообще получилось так, что город стал задыхаться?
— То, что происходит с отходами последние 12 лет по Московской области — это недопустимая небрежность в исполнении властью своих обязательств перед населением: свалки переполнены, ими никто не занимается.
— Я так понимаю, мусор просто либо закапывают, либо сжигают. Переработки у нас нет в принципе?
— Во-первых, что такое мусор. К категории «мусор» у нас относятся твердые коммунальные отходы, то есть то, что мы с вами производим на кухне. Также к этому относятся опасные отходы. Это батарейки, ртутесодержащие лампы, прочие изделия и промышленные отходы. Я еще хочу отдельно подчеркнуть и обратить внимание на свалки, которые почему-то называют полигонами – это обычные неорганизованные безобразные свалки, которые у нас вокруг Москвы.
и один так называемый полигон… назвать полигоном нельзя. Даже «Тимохово», о котором нам рассказывают, как о самом крупном в Европе и созданном по нормативам. Ни по каким показателям он не достигает нормативных значений. В том числе по изоляции того, что там образуется в виде фильтрата и поступает в окружающую среду, в грунт. Вокруг все воды отравлены.
Но я хочу привлечь внимание к медицинским отходам. Несколько категорий медицинских отходов почему-то забыли включить в 89 закон («Об отходах производства и потребления» — прим. ред. ). Эти отходы выпали из системы обращения. На сегодняшний день контроля за инфицированными отходами, несмотря на очень жесткое (у нас отличное санитарное законодательство) законодательство, никакого нет.
И все, что попадает за забор лечебно-профилактического учреждения, а это ВИЧ-инфицированные, гепатит-инфицированные медицинские отходы — все это едет на обычные свалки.
У нас в Подмосковье нет мощностей, способных «переварить», надлежащим образом обезвредить медицинские отходы. Они едут на свалки, где птицы, крысы, мыши, бомжи являются разносчиками инфекций и заболеваний.
Теперь переходим к предмету нашего основного разговора – это что происходит на свалках в столице и в области. Начнем с Москвы. В городе масса незаконных, неорганизованных свалок, которые жители постоянно идентифицируют и сообщают об этом в ОНФ (Общероссийский Народный Фронт).
У ОНФ есть такая программа простенькая, детская «Назови свалку». Даже эта непрофессиональная программа, которая основана на инициативе жителей, зарегистрировала уже десятки тысяч незаконных свалок. Но это детский лепет по сравнению с тем, что должно было быть выполнено надзорными и природоохранными органами, которые получают за это деньги. Они ничего не делают практически. Даже эко-мониторинг, как только Москву и Подмосковье накрыло сероводородным облаком, отключился. Они просто перестали давать информацию.
— Что будет летом?
— Я думаю, что дальше, с потеплением, та органика, которая горела при минусовых температурах, продолжит гореть. Экзотермические процессы никто не отменял. Внутри слежавшегося тела полигона находится органика, там миллионы тонн органики. Они горят. А раз горят, значит, выделяются определенные продукты окисления. Фильтрат течет, гарь летит.
Но если к продуктам разложения добавить продукты сгорания, то будет такая смесь, что не позавидуешь никому. И никакие маски населению не помогут. Потому что маски – это имитация каких-то защитных мер. Индивидуальные средства защиты хороши, когда ты забежал и выбежал. Но не когда ты спишь, дети спят и этим дышат.
Ночью дышать практически невозможно, ночью как бы придавливает. Инверсия температурная прижимает всю эту массу выбросов к земле. Концентрация усиливается. Утром начинается прогрев, начинает проветриваться, а ночью-то прижимает. И люди, особенно пожилые или с сердечной недостаточностью, и тем более дети, чувствуют это особенно остро. И могут и умереть.
— А мусоросжигательные заводы?
— В Московской области есть четыре действующих завода. Вся область накрыта выделениями от них, и Москва, конечно. Европа отказывается от этих технологий, а нам рассказывают, причем не специалисты, что мусоросжигательные заводы – это правильно.
Когда власти говорят, что мы сейчас дополнительно мусоросжигательные заводы построим и вам станет легче… Во-первых, даже если их построят, это будет через три года. Во-вторых, это устаревшие технологии. Они вредные, ведь сожгут сероводород плюс хлорорганические соединения, которых на свалке в избытке, никто ничего толком сортировать не будет.
Значит, диоксины в воздухе гарантированы. И разговор о том, что там санитарно-защитная зона 1, 5 километра – это ни о чем. Необходимо поле в 100 километров, чтобы на жилые районы не распространялись примеси бензпирена и диоксинов.
СПРАВКА
Елена Елизарова, старший научный сотрудник ГУ «Институт общественного здоровья» по специализации: медицинская генетика, профилактическая медицина, лечебное дело
— Диоксин и бензпирен чрезвычайно токсичны для человека и относятся к первому, самому опасному классу экотоксикантов. Эти вещества могут годами находиться в окружающей среде и в живых организмах, не изменяясь, не разрушаясь, в полной мере проявляя свои ядовитые свойства. Мы сейчас говорим не об острых, часто смертельных отравлениях, вызванных массированным воздействием токсина, а о длительном воздействии на организм в малых дозах.
Механизм действия экотоксикантов заключается в нарушении либо прекращении согласованной работы органов и систем. Например, диоксин блокирует рецепторы и вместо нормального отклика клеток, мы получаем патологический. Все это сопровождается разрушениями ДНК без возможности нормального восстановления.
Исследования в области медицинской генетики доказывают разрушительное действие экотоксикантов на функции репродуктивной системы. Длительное проживание в экологически неблагополучных регионах приводит к повышению риска бесплодия, спонтанных абортов и рождения детей с аномалиями развития. Проникая через плаценту к плоду и через молоко матери к ребенку, эти вещества таким образом отравляют не одно поколение.
Кроме поражения репродуктивной системы, для этих факторов характерно токсическое влияние на нервную, иммунную, сердечно-сосудистую систему. Они также являются причиной развития иммунодефицита, центральных и периферических нарушений нервной системы, развития патологии органов желудочно-кишечного тракта. Некоторые исследования указывают на прямое участие диоксина и бензпирена в развитии онкологических заболеваний самого различного вида и локализации. То есть диоксин и бензпирен обладают мутагенным, иммунодепрессантным, канцерогенным, тератогенным и эмбриотоксическим действием, что приводит к разрушению организма человека и является угрозой для здоровья будущих поколений.
Меры, которые предпринимают власти – бурение скважин, сжигание газа, дезодорирование, очень много идет разговоров про рекультивацию, — это все поможет?
Проекты по дегазации с точки зрения природоохранного законодательства выполнены незаконно. Конкурсы неправильно, то есть не в соответствии с законом, были проведены. Технологии не прошли экспертизы. Поставили усеченные технологии, старые какие-то горелки. Что они выбрасывают – никто не знает.
По нашему законодательству, если установка выбрасывает не определенный, не зафиксированный, не установленный список вредных химических веществ, она не должна получать допуска для работы, кроме как экспериментальной.
Начали дезодорировать сероводород. Цель какая? Вредное воздействие от этого же не снижается. Более того, эта органика, которая летит со свалок, вступает во взаимодействие с неустановленной совокупностью химических веществ и образует другие, которые, не исключено, более опасные для здоровья.
Во-первых, вскрыли тело полигона, где худо-бедно выброс был зарегулирован. Какой-то умник, я бы назвал его преступником, начал фильтрат заливать в скважину — то есть усилил химическую реакцию.
Органический яд, который находился в фильтрате в концентрированном виде, был запущен в реактор. Тот в свою очередь, генерируя из этого фильтрата дополнительно вредные вещества, стал осуществлять выбросы в воздух. Они, естественно, стали распространяться более интенсивно. И как раз тогда накрыло Москву.
— А свалки, которые вокруг Москвы, они все одинаково вредны?
— Они просто разные по объему, но по наполнению и действию на окружающую среду они абсолютно одинаковые. Только в зависимости от того, что туда везут и откуда, может быть небольшая флуктуация по составу. В целом это обычные неорганизованные свалки.
— Почему коллапс случился именно сейчас?
— Губернатор Московской области отчитался, что он закрыл сколько-то там свалок (8 – прим. ред. ). С этих закрытых свалок мусор повезли в другие, и там создалась критичная ситуация. Ее гораздо сложнее уже привести в норму, чем ситуацию на свалках, которые постепенно росли и превратились в огромные навалы.
На свалки поехали дополнительные объемы мусора, его даже пересыпать не успевали. Этот выброс свалочного газа — это результат непрофессиональных действий областных властей, которые вынуждены принимать отходы из Москвы.
А Москва совершенно спокойно, эгоистично заваливает Московскую область мусором. Два субъекта, один «обнимает» второй по кругу: Подмосковье Москву. Ясно, что без договоренностей никто ничего не сделает, потому что это единый организм.
Для природы, для экологии административных границ нет. Этот мусор как ехал, так и едет. Он должен быть в городском конгломерате, в мегаполисе таким образом транспортирован, обезврежен, утилизирован, переработан, лучше, конечно, чтобы переработан.
Природа не создала отходов. Отходы создаются в результате ненадлежащей деятельности человека. Если у тебя все в порядке технологически, то у тебя продукт, получающийся в результате одной технологии, должен переходить как исходное сырье для другой технологии. Тогда все нормально и экологично.
— Как выйти из этого коллапса? Вот прямо по пунктам самое главное – что прямо сейчас нужно сделать?
— Прекратить играться в коммерческие проекты, интересные для лиц, принимающих решения. Сейчас, с моей точки зрения, нужно принимать экстренные меры. И эти экстренные меры уже без системного вмешательства федеральной власти не получатся, потому что ситуация запущена – что в Москве, что в Московской области.
Совершенно очевидно, что мы должны взять технологии завтрашнего дня и не открывать дополнительных полигонов. И те деньги, которые заложены в строительство мусоросжигательных заводов, которые в общем-то не нужны, направить на строительство эффективных автоматических сортировок. А количество мусора, которое будет после этого оставаться, снижается в разы.
Должно быть 86% переработки, а лучше 90%. Представляете – вместо 7%, которые сейчас мы как-то худо-бедно сортируем и используем, должно быть 90%. Ну это плохо разве? Это гораздо быстрее, чем строить ненужные, мусоросжигательные заводы, которые поднимут стоимость на удаление отходов для каждого гражданина, и увеличат стоимость электроэнергии.
Поэтому срочно нужно принимать экстренные меры как в чрезвычайной ситуации. Мобилизовать средства, привлечь инвесторов для сортировки мусора. Ключевой вопрос: создать для инвесторов условия, чтобы пришли люди и получили гарантии. Допустим, сделать концессию на 15 лет с возможностью менять технологию.
Потому что мусоросжигательные заводы посадят нас как наркотическую иглу, и менять что-то дальше уже не получится. Ты подписал на 20-25 лет концессию, и потом, если ты начинаешь что-то менять, ты платишь штрафы. То есть тебе не дают менять. Эти старые технологии – они консервируют старое и не дают возможности технологически перевооружаться. Экономически и экологически внедрять старые технологии — двойное преступление.
Только новые технологии и организационное участие федеральных органов власти. И, конечно, очень важна экономическая составляющая, с тем, чтобы разные люди могли войти в этот бизнес со своими технологиями и услугами. Чтобы они могли создать конкуренцию, понизить цены.
— Андрей Сергеевич, у меня к вам последний вопрос. Вот мы сейчас на пороге экологической катастрофы, или все-таки есть шанс…
— Мы уже вошли в нее. А вы не почувствовали?
— Я все-таки хочу верить, что мы будем летом дышать нормально. Или не будем? Как вы считаете?
— Смотря где вы живете. Зависит от того, как ситуация сложится, очень много от погоды зависит. Если вы живете на востоке Москвы, однозначно ароматное лето вам гарантировано. Просто посмотрите на карту расположения мест захоронения отходов.
И потом, мы понимаем, что даже если с запада Москвы начинается роза ветров, и западный ветер — куда он дует? На восток. То есть восточные районы нагружены больше просто в силу вращения Земли. Поэтому западные районы Московской области почище, восточные, к сожалению, более нагружены антропогенным воздействием.
С Андреем Сергеевичем Пешковым беседовала Ирина Кис, главный редактор Новострой-М
Подробнее:
