Антиапостол Никита Хрущёв

Мой сегодняшний рассказ о самом причудливом и самом ограниченном руководителе Советского Союза — Никите Хрущёве. Ему исполнилось 126 лет со дня рождения. Страна должна знать своих героев. И великих, и ничтожных. Так вот Никита Сергеевич стал первым «гробокопателем» в отечественной истории. Выкинув Сталина из мавзолея и переименовав Сталинград в Волгоград, он продемонстрировал всем мразям мира как, по каким направлениям и лекалам следует переписывать историю Великой Отечественной войны, чтобы больнее было тем, кто добыл истинную Великую Победу

Подручный Сталина

Как же случилось, что сельский паренёк Никитка из села Калиновки Курской губернии сумел взобраться на самые вершины советской власти? Причин тому много, но есть главная, на которой зиждилась во всех отношениях блестящая карьера Хрущева. Такие как он, с позволения сказать, политики были нужны Сталину так же, как не обходится без подобных «шестерок» ни один настоящий авторитет в законе. Величайший психолог Сталин, отдадим ему должное, с мичуринской тщательностью селекционировали свою команду, не допуская в её ряды случайных новобранцев. Разумеется, и Хрущев им не был. Его, как и прочих, Сталин не единожды подвергал проверкам «на вшивость» и всякий раз убеждался в правильности выбора. Взгляд Микиты всегда источал сыновью любовь и собачью преданность, никогда «не бегал» и поэтому не внушал подозрения, как, скажем, взгляд того же Берии. Именно поэтому Хрущев ни разу не впадал в немилость к Сталину. Даже за свои военные катастрофы, Никита Сергеевич отделывался лишь легкими испугами. Остальные соратники вождя периодически попадали в опалу. Сталин жестко тасовал колоду. Однако Хрущев ни разу из неё не выпадал. Он был шельмой-виртуозом.

Антиапостол

Даже притом, что автор этих строк впервые пустил в оборот такое определение деятельности Никиты, особой гордости испытывать нет оснований. Оно лежит на поверхности. В самом деле, Хрущев единственный из сталинских апостолов, который первым начал развенчать великий, во многом мистический культ вождя всех времен и народов. За десятилетие своей бурной деятельности он наворочал кучу всяких реформ и преобразований. Но главное его политическое свершение, жизненный подвиг, как сам полагал и как считают все его восхвалители-либерасты — разоблачение Сталина. Тем и вошёл в историю. У. Черчилль сказал по такому поводу: «Хрущев является единственным в истории человечества политиком, который умудрился объявить войну мертвецу. Но самое забавное даже не это, а то, что Хрущев эту войну проиграл».
«Съезд выслушал мой доклад молча. Как говорится, слышно было, как муха пролетит. Все это прозвучало совершенно неожиданно для делегатов. Нужно было видеть, как люди были поражены зверствами, совершавшимися над членами партии, преданными большевиками и молодежью. Сколько погибло людей! Это была трагедия для партии, для делегатов съезда. Копию доклада мы разослали по партийным организациям. Мне говорили, что поляки его очень дешево продавали. Меня спрашивали журналисты, что вы можете сказать по этому поводу. Я ответил, что я такого документа не знаю, что на этот вопрос должен отвечать господин Даллес, то есть разведка США».
Ну что тут комментировать? Типичное партократическое жульничество, коварство, извечное стремление: и рыбку съесть, и. . . ноги не замочить. Хрущёв всегда слыл таким перевёртышем-приспособленцем. Даже вот благое вроде его намерение, а осуществлялось не просто бандитскими – не людскими вовсе методами, под покровом ночи, с чудовищным прикрытием лжи и обмана. Надо ли говорить, что не вышло у партии тогда (а когда в иные времена?) возведения храма покаяния — жалкая сараюшка в результате получилась. Простояла она, благодаря многочисленным подпоркам Хрущева, и благополучно рухнула после его ухода с политической арены. И знаменитая хрущевская оттепель в силу тех же причин, обернулась крепкими, долговременными заморозками.
Он искал и, похоже, искренне жаждал благотворных перемен в партии, в стране. При нем началась программа восстановления сельского хозяйства, создавались совнархозы, велось интенсивное жилищное строительство, техническое перевооружение промышленности. Он дал паспортную систему на селе, дал крестьянам пусть и мизерную, но пенсию, повышал зарплату низкооплачиваемым категориям трудящихся, обновлял советские устарелые законы, боролся за мир во всем мире, осчастливил нас новой программой партии, сокращал вооруженные силы, поднимал целинные земли, разрешил аборты – я не перечислил и половины всех хрущевских новаций.
Но, Боже ж ты мой! Какими примитивными, лобовыми, а то и попросту комедийно-идиотскими методами и формами все это воплощалось в жизнь! Уму непостижимо! Другие до него делали зло. Он же регулярно и дурно всегда делал добро. А могло ли быть по-иному, если мы имели дебила на троне?
Политика — «Кузькина мать»
Почти все действия Хрущёва на международной арене напоминали злостное топтание слона в посудной лавке. Понятия не имеющий о том, что такое дипломатический этикет, он вел себя за рубежом еще развязнее и наглее, чем дома, хотя и в родных пенатах никогда скромностью не отличался. Одна из зарубежных «мутных» радиостанций в годы правления «кукрузника» вела постоянную передачу, построенную исключительно на хрущевских дипломатических перлах. Опуская бесконечные «эканья», «хрюканья», «кашлянья» и, извините, «сморканья», приведу лишь некоторые его высказывания. «Мы бы сказали, как у нас, у русских говорят в подобных случаях: «Подите вон!. . . А кто сунется, тому в морду дадим!». «Проснитесь, ущипните себя за больное место, если вам трудно удержать себя от дремоты». «Да, мы ушли из Комитета. Потому, что вы, господа, превратили этот комитет в конюшню. Там вы развели такое зловоние, что честному человеку дышать было трудно, и мы ушли».
«Мы делаем ракеты, как сосиски». «Нашей точной советской ракетой можно попасть в муху в космическом пространстве».
Если уж до конца быть откровенным, то надо прямо сказать: за все годы советской власти худшего политика она не имела. Никто другой не дискредитировал её на международной арене столь беззастенчиво и так методично, как Н. Хрущев.
. . . 12 октября 1960 года он взобрался на трибуну Генеральной Ассамблеи ООН, обругал нецензурщиной всех посланцев мирового сообщества, пообещав показать им «кузькину мать», а напоследок взял башмак и начал колотить им по трибуне.
Король и «Королева»
Однажды Хрущев побывал на свиноводческой ферме. Фоторепортер запечатлел это событие. Принес снимок в редакцию. И стала редколлегия думать, как подписать фото? «Хрущев и свиньи» — плохо. Наоборот – тоже не лучше. «Хрущев среди свиней» — еще хуже. Порешили подписать: «Третий справа — Н. Хрущев».
Конечно, это анекдот, которых о Хрущев народ напридумывал великое множество. В этом смысле его не переплюнули ни Ленин, ни Сталин, ни даже Василий Иванович со Штирлицем, хотя им обижаться на отсутствие анекдотической популярности грех. Любой мало-мальски известный шаг Никиты Сергеевича переплавлен в бесчисленные анекдоты. Не вина, а беда великая Хрущева заключалась в том, что он всю жизнь просидел не в своих санях. В силу каких-то немыслимых по странности и нелепости стечений обстоятельств он вляпался, как воробей в коровью лепешку, в большую политику и, уморно трепыхаясь в ней, совершенно искренне полагал, что находится на своем месте. А его место, между тем, отнесись к нему судьба более лояльно и благосклонно, было в сельском хозяйстве. В нем умер великий председатель колхоза, может быть, дважды, трижды Герой Социалистического Труда, который мог бы выращивать гораздо более лучших свиней, нежели знаменитая «киносвинарка», который мог бы снимать пятисотпудовые урожаи пшеницы с гектара и тысячи центнеров «королевы полей» с тех же гектаров.
Из воспоминаний бывшего члена Политбюро К. Т. Мазурова: «Когда Хрущёв сказал, что нужно догнать Америку, — у меня потемнело в глазах. Я все-таки читал, что такое Америка, и знал, как обстоят дела у нас. Но успокоил себя тем, что это — лозунг. И всем после говорил — это лозунг, который нужен, чтобы сплотить людей вокруг этой идеи».
Помню тот лозунг. Звучал он так: «Догоним и перегоним Соединенные Штаты Америки по производству мяса, молока и масла на душу населения!» По двум причинам он мне врезался в память. В те времена я научился читать, и тогда же в нашем селе впервые появилось электричество. . .
Были бы у человека мозги, разве он кинул бы такой нелепый и вздорный лозунг?
Голова на чёрном и белом мраморе
О Хрущеве очень много написано. Что характерно: почти все «хрущевоведы» кто с большей, кто с меньшей степенью способностей описывают образ, созданный Эрнестом Неизвестным. Напомню читателю: это памятник на его могиле. Бронзовая голова на фоне белого и черного мрамора. К Неизвестному нет претензий — он художник. Все же прочие апологеты Хрущева, находятся в плену примитивной схемы: черное и белое, прогресс и регресс, положительное и отрицательное. И вроде бы все по-партийному объективно, взвешенно пишут, а на поверку мы имеем очередной пропагандистский миф, коими переполнена наша история.
Ибо! Не был Хрущев двуликим Янусом, не на двух маоцзэдунских ногах он стоял, не смешаны в нем в равной пропорции черная и белая краски. Он — кругом серый, примитивный как деревенский лапоть. Он совершенно случайный человек на царском троне, имевший крайне поверхностное, дилетантское представление обо всех, без исключениях проблемах, которыми ему приходилось заниматься на продолжительном веку. Все, что произошло в нашем государстве после смерти Сталина за годы правления Хрущева так или иначе бы случилось и при любом ином правителе из сталинского окружения. Не исключено даже, что все было бы на порядок лучше, спокойнее и человечнее, без хрущевских заскоков и авантюр, которые ведь любое (без исключения!) его благое начинание превращали в благоглупости, фарс, посмешище, в злую карикатуру.
Почему его так панически боялся прагматичный Запад, а Джон Кеннеди чуть не пошел войной на Хрущева? А там, за бугром знали то, что для всех нас являлось страшной государственной тайной, до сих пор, кстати, охраняемой хрущевскими апологетами: у советской ядерной кнопки сидел круглый дурак, сумасброд, тот самый русский медведь из народного сказа, который решив однажды сделать дугу, весь лес извел, но дуги так и не сделал.
«Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Да все приспособленцы, так ли иначе причастные к этому кунштюку, если у них есть хоть капля совести и порядочности, должны были навсегда уйти из политики, из литературы, из общественной жизни. Куда угодно уйти, хоть в монастыри. А они же, сучье племя, наперебой, соревнуясь друг с другом, учили и учат нас демократии, время от времени напоминают нам, как «плодотворно» работали при Хрущеве и, стало быть, являются авторами не только программы КПСС, но и «оттепели».
Дурак с инициативой
Когда Хрущев вознамерился догнать и перегнать Америку, появился анекдот: «Догнать-то мы её, может, и догоним. Но вот обгонять никогда не станем. Чтобы голых задниц не показывать проклятым капиталистам».
В моем колхозе к описываемому периоду было несколько полуторок да пара сотен лошадей. Из двух сотен домов, крыши трех-четырех были под железом. Остальные – крыты соломой. В районной МТС насчитывалось 15 гусеничных тракторов и шесть комбайнов. Это — на 22 колхоза! И при такой патриархальной бедности «вдохновлять» людей на соревнование с самой высокоразвитой капиталистической страной — это волюнтаризм? Это кретинизм в самой его запущенной, агрессивной форме. Как же тут можно изобретать какие-то обтекаемые, мягкие фигуры для оценок Хрущёва? Ну чем оправдать его «кукурузоманию», его мистическое преклонение перед проходимцем Лысенко? А ведь мы говорим о сельском хозяйстве, где Никита Сергеевич хоть что-то кумекал! В других отраслях народного хозяйства он вообще творил дикость.
Однажды Хрущёв вызвал председателя КГБ А. Н. Шелепина и приказал: «Арестуйте моего зятя. Он — иностранный шпион» — «Но ведь надо же
во всем разобраться! — опешил Александр Николаевич. «Так вы его сначала посадите, а потом разбирайтесь!»
Так говорил человек, возглавивший поход против нарушений законности в партии. Уму непостижимо!
Хрущев в мундире
Никита Сергеевич имел приличный боевой опыт. В годы Великой Отечественной был членом военных советов на шести фронтах. Явился одним из виновников катастрофических окружений Красной армии под Киевом и под Харьковом. В мае 1942 года Хрущёв вместе с Голиковым принимали решение Ставки о наступлении Юго-Западного фронта. Ставка ясно говорила: наступление кончится неудачей, если нет достаточных средств. Так и случилось. Фронт был прорван, началось отступление к Сталинграду. 28 июля уже на подступах к Сталинграду был подписан Приказ № 227, называемый «Ни шагу назад!». Потеря под Харьковом обернулась тоже большой катастрофой. В октябре 1942 года Сталин упразднил двойную командную систему и перевёл комиссаров из командного состава в советники. Хрущёв находился в переднем командном эшелоне за Мамаевым курганом, потом на тракторном заводе. Закончил войну в звании генерал-лейтенанта.
В силу изложенного, он хотя бы в общих чертах понимал, что армия — государство в государстве. Понимать то понимал, да как обычно и здесь рубил с плеча. Потому и в военном строительстве его благие намерения превращались в противоположность. Ярчайший пример — сокращение армии на «миллион двести». Никита Сергеевич ведь не только выгнал служивых людей за порог армии без жилья, почти без пенсий, без специальностей, он им еще и улюлюкал в спину, называя боевых офицеров, дошедших с боями до Берлина «дармоедами», «нахлебниками», «симулянтами, которые могут еще рельсы узлами завязывать, но работать не хотят». Он лично придумал им вдохновляющий пример для подражания — свинаря майора запаса Ярослава Чижа. «Фамилия у него Чиж, а полет орлиный».
Никто ничего не имеет против профессии свинаря — она нужна обществу не меньше, нежели профессия военного. Однако в той драматической ситуации «свиной ориентир» выглядел не просто оскорбительно — уничижительно, по-хамски, лишний раз свидетельствуя о хрущевской беспардонности. Офицеры тогда в массовом порядке перестали посылать своих детей в военные училища. Обрыв династий в любой сфере человеческой деятельности чреват дурными последствиями. В военной сфере он просто губителен. На исправление хрущёвской тупости в военном строительстве Брежнев потратил всё время своего правления.
Конец хрущевской эпохи
Как происходил «октябрьский дворцовый переворот 1964 года» читателям, не сомневаюсь, известно: его подробности многократно описаны. Позволю себе лишь процитировать выдержку из выступления на пленуме Л. Брежнева: «Вы, Никита Сергеевич, знаете мое отношение к вам на протяжении 25 лет. Вы знаете мое отношение, в трудную для вас пору — я тогда честно, смело и уверенно боролся за вас — за ленинскую партию. Я тогда заболел, у меня был инфаркт миокарда — но и будучи тяжело больным я нашел силы для борьбы. Сегодня я не могу вступать в сделку с совестью и хочу по-партийному высказать свои замечания. Почему мы сегодня вынуждены говорить о крупных ошибках и промахах в работе — почему мы все отмечаем тяжелую обстановку в работе Президиума ЦК? Над этим вопросом я думал много и серьезно и твердо убежден, что если вы Н. С. не страдали бы такими пороками как властолюбие, самообольщение своей личностью, верой в свою непогрешимость, если бы вы обладали хотя бы небольшой скромностью — вы не допустили создания культа своей личности — а вы наоборот все сделали для того чтобы укрепить этот культ. Вы не только не принимали мер к тому, чтобы остановиться на каком-то рубеже — но наоборот поставили радио, кино, телевидение на службу своей личности. Как вы отзываетесь о товарищах о секретариате. Вы не знаете работу секретариата. Он ведет большую работу. А вы говорите, что мы как кобели сцим на тумбу».
Пенсионер союзного значения
Самое удивительное для меня вовсе не то, что после Сталина нами десять лет правил примитивный политик — лучших не оказалось. И даже не то, что ему в угоду сонм корыстолюбивых хитрованов-подхалимов «аллилуйствовали». Страшно далеки они были от народа. Поразительно другое: наше массово-снисходительное отношение ко всей дурацкой и страшной эпохе Хрущева. Из громадного числа публикаций о нем, не наберется и десятка злых, враждебных, уничижительных. В чем тут причина?
В личных качествах сталинских апостолов. Молотов и Каганович все годы своей опалы прожили обиженными затворниками. Единственным летописцем Вячеслава Михайловича и Лазаря Моисеевича явился довольно посредственный литератор Феликс Чуев. К «пенсионеру союзного значения» поток паломников никогда не прекращался. Он людей не чурался. И какие известные личности у него побывали: Е. Евтушенко, В. Высоцкий, А. Вознесенский. Список можно продолжать. Хрущев, далее, сам позаботился о своей памяти. Из рассказа В. Кеворкова, бывшего генерала КГБ, моего начальника в ТАСС: «Как-то меня вызвал Ю. В. Андропов: «Мне доложили, что Хрущев пишет мемуары» — «Хрущев не пишет, а диктует свои воспоминания, — осторожно поправил я. — Однако пока ничего о них не могу сказать, поскольку не знаком с их содержанием» — «А надо было бы познакомиться! – недобро возразил Юрий Владимирович. — Хрущев – человек неуравновешенный и к тому же обиженный. Может легко пренебречь государственными интересами. Лучше всего, чтобы этих мемуаров не было вовсе. Но запрещать ему писать или поучать бывшего Первого секретаря нашей партии – не наше дело. А вот оберегать государственные интересы – наша прямая обязанность. Поэтому мы должны быть в курсе дела».
Через друзей я раздобыл эти записи. Из уст Хрущева лилась, как манная каша из волшебного горшка в известной детской сказке. МАЛОСВЯЗНАЯ РЕЧЬ, ПУТАННАЯ, С БЕСКОНЕЧНЫМ ЧИСЛОМ МЕЖДОМЕТИЙ, А ТО И ПРОСТО НЕВНЯТНЫХ ЗВУКОВ. Мне прежде не приходилось читать какой-либо прозы, где все персонажи были сугубо отрицательны, за исключением одного – самого автора. Доставалось многим: китайцам, французам и даже его лучшему другу Фиделю Кастро. О соотечественника и «партийных товарищах» и говорить нечего. Что же касалось отношений Хрущева с тогдашним руководством, и, главное, с Брежневым, то тут «пенсионер союзного значения» проявил себя далеко не таким безрассудным политиком, как приучил думать о себе. И в своих «Мемуарах» ни словом ни о ком из стоящих у власти не обмолвился, мудро заботясь о том, чтобы сохранить и для себя, и для всей многочисленной семьи все предоставленные Брежневым привилегии».
. . . Вернувшись с пленума, на котором его уволили, Никита Сергеевич сказал жене Нине Петровне (в девичестве Кухарчук):
— Ну вот, теперь я в отставке. Может быть, самое главное из того, что я сделал, заключается в том, что они смогли меня снять простым голосованием, тогда как Сталин велел бы их всех арестовать.
Тут можно дискутировать. Хотя бы в том смысле, что Сталин, скорее всего, не только бы арестовал строптивцев, но и уничтожил их на всякий случай. Очень сомнительно также, чтобы Иосиф Виссарионович вообще допустил заговор среди своих подельщиков. Но подобные рассуждения увели бы нас от главного. А главное заключается в том, что Хрущев, при всех его недостатках, кровожадным не был. И народ ему поэтому всё простил. Простим и мы. Но в год юбилея Великой Победы просто будем помнить: этот толстый, недалёкий человек первый её обгадил…

Полковник в отставке Михаил Захарчук.