Владимир Верховод: капитан 1 ранга в отставке

Витя Щербина сообщил, что ушёл из жизни капитан 1 ранга в отставке Верховод Владимир Александрович. То-то давно не было от него вестей. Эх, Володя, Володя…
Жизнь так распорядилась, что мы с Верховодом четыре года в училище и три года в академии всегда сидели рядом. Как правило, «на Камчатке» — в любой аудитории на заднем ряду. Обычно играли в миниатюрные шахматы и я проигрывал в 80 случаях из 100. Но всё равно я сражался. Потому как мы всегда и во всём с Володей соревновались на звание: кто из нас лучше, сметливее, быстрее, сильнее и ловчее. Дружок ещё на первом курсе училища придумал шальную теорию: накануне любого экзамена следует полностью очистить мозги, тогда при испытании они заработают, якобы, с удвоенной энергией. «Очистку» мы производили игрой в обыкновенного дурака. Сражались обычно всю ночь перед экзаменом. Выигрываю с общим счетом 245 на 194. Других измерений мы не признавали, только гигантские.
— Ну, как, — итожу победно, — надеюсь, в данном конкретном случае у тебя не может быть сомнений в том, кто из нас лучше играет в карты?
— Конечно же, я лучше играю. А сейчас просто тренировался, чтобы елико пришлось играть с тобой на корову, то не подкачать.
В другой раз шкодливый ум Верховода изобрёл диковинное собственное десятиборье с таким расчетом, чтобы по его итогам уж точно разгромить меня в пух и прах. Вот что туда входило! Бег на 30 метров (у Володи была отменная стартовая скорость); прыжки на одной ноге по очень длинной училищной «потемкинской лестнице»; ходьба по ее же перилам; бросание костей; игра в шахматы, шашки, домино и карты; задержка воздуха в груди на время (сам мог свободно не дышать 3, 5 – 4 минуты, чему все годы упорно тренировался) и. . . кто кого пересмотрит, не моргая!
— Володя, но это же какое-то ублюдочное, ущербное десятиборье! Давай, не мудрствуя лукаво, займёмся обыкновенным, классическим многоборьем с мужскими видами спорта: бег, плавание, упражнения на перекладине и т. д. , Володя надменно и кисло скривился:
— Да, Захар, давно я наблюдаю, что у тебя – никакого полета фантазии!
Подобными идиотскими вывертами он меня однажды достал окончательно. Закрыв дверь комнаты на ключ, я предложил: будем драться с тобой до победы, чтобы раз и навсегда определить, кто же из нас сильнее.
— Нет, — шумно дыша громадным носом, возразил Верховод, — ибо в таком разе я вынужден буду драться до смертельного исхода!
— Идет!
Сажусь и пишу расписку в том, что я, такой-то, согласен драться с таким-то до смерти. В чем и расписываюсь! Володя долго читает несколько слов на бумаге. Сопение его широких форсунок уже похоже на морской прибой. И решительно заключает:
— Да, нет, драться я с тобой не буду. Надо сначала окончить училище. Негоже из-за дурацкой ссоры судьбу ломать.
Доводы такого глубокого разума мне парировать было трудно.
Цепкостью ума Верховод обладал удивительной. Сосредоточившись на экзамене по любой из общественных дисциплин, мог на ходу придумать дефиницию, которая лишь незначительно отличалась от первоисточника. На спор в течение получаса находил вполне, как говорится, стоящую ошибку в любой центральной газет. В шахматы из-за этого уникального строения его ума мне было выиграть у него чрезвычайно сложно. При дебюте, миттельшпиле и эндшпиле он практически не допускал промахов. А я с лучшей подготовкой часто зеваю.
Придумав целостную и стройную систему мнемонических знаков, Верховод с Юрой Завелицким почти месяц чистили карманы пенсионеров-старперов, которые забавлялись игрой в домино в Стрийском парке. Когда один бывший инженер их все же разоблачил, ребята еле ноги унесли от разгневанных стариков.
Как-то Верховод, сдавая экзамены по истории античной литературы, заметил преподавательнице (между прочим, кандидату наук по разным мифам), что, на самом деле, вся эта антика уже давно есть аппендикс человеческой культуры. Возмущенная столь неслыханной дерзостью и пренебрежением к её любимому предмету, кандидат пошла на курсанта в атаку, надеясь влепить наглецу двойку. Не на того напала! Верховода понесло, как Остапа Бендера. В течение часа он все-таки доказал кандидату свою правоту, и женщина согласилась, что да, античная литература, на самом деле, есть аппендикс человеческой культуры!
Выйдя из аудитории, потный, разгоряченный и усталый Верховод показал всему собравшемуся курсу пятерку в зачетке. Вытерев лоб, заметил примирительно:
— Вообще-то я, конечно, спорол херню на постном масле. А с другой стороны — чего она залупилась?
На спор он вместе с приятелем Володей Никаноровым взялся и за полгода вполне сносно изучил польский язык, совершенно при этом не владея украинском. Переспорить Володю было чрезвычайно сложно, если вообще возможно. По части демагогии парень не знал себе ровни. Но долги по любым пари он отдавал неукоснительно, с некоторым даже вызовом.
Однажды мы с ним побились об заклад на то, кто больше выпьет шампанского. И произошло то, что обычно происходит, когда соревнуются хохол с кацапом на предмет, кто дольше просидит под водой — известно: тонут оба. Мы с Володей тоже дружно свалились под стол. Сердобольная заведующая кафе вызвала такси, вдвоем с водителем погрузила нас в машину, и добрый таксист выкинул в дупелину пьяных курсантов под училищным забором. Где-то в третьем часу ночи мы проснулись, и Володя первым долгом, естественно, стал доказывать, что пари выиграл именно он. Мне это было уже глубоко по барабану из-за жуткого похмельного синдрома, а он на следующий день сходил-таки в кафе, где мы сражались, уплатил заведующей за транспорт и привез мне от нее справку, что победил-таки он, потому что я рухнул под стол первым! Дело, как говорится, принципа.
Когда мы уже учились в академии, Верховод однажды проиграл спор нашему однокашнику Юре Отекину: тот доказал, что в слове «фальшь» — два мягких знака. Володя сильно удивился тому проигрышу. Русский язык он знал на печеночном уровне, не владея и половиной грамматических правил. У него сама рука писала грамотно!
Однажды однокашник Саша Дрогнев заметил, что слово «крап» происходит от слова «крапление», когда шулера карты метят. Верховод тут же вставляет:
— Полная ерунда! Это все равно, что «моление – мол», «еб. . . ие – еб», «катание – кат».
В той же академии мы с ним поспорили весьма серьезно. Долгое время даже не разговаривали, хотя обычно мирились столь же быстро, как и вздорили. Так вот на одном из семинаров Володька на полном серьезе, со всей своей кипучей агрессивностью, стал доказывать всем нам правильность вполне мизантропического посыла. Суть его заключалась в следующем. Если корреспонденту довелось увидеть тонущих в реке людей, то он должен всю процедуру снимать на пленку, а отнюдь не спасать терпящих бедствие. Мы его всей группой во главе со мной так и не переубедили в обратном. Парень явно не любил человечество. Во всяком транспорте всегда держал локти, как турнирные копья, готовыми к бою. Он никогда не мог просто попросить у меня линейку, а говорил всегда с ехидцей:
— Захар, конечно же, у тебя не найдется для меня линейки?
На выпускных экзаменах в академии по тактике Верховоду удалось перед самым ответом на несколько секунд заглянуть в «Боевой устав». Усилием воли Володя запомнил нужную ему статью — две страницы текста — и уже по памяти записал их на бумагу. Когда отвечал, генерал председатель экзаменационной комиссии совершенно случайно открыл нужную страницу устава и убедился, что слушатель шпарит слово в слово «по букварю»!
— Э, милок, — заметил генерал, ехидно потирая руки, — да вы же, батенька, списали статью из устава буква в букву! Я не знаю, как это вам удалось, но вы что же всех нас, здесь сидящих генералов и полковников, за дураков, что ли, держите? Вы хотя бы слова переставили, как-нибудь, я не знаю, или пропустили бы что-нибудь. А то ж ведь слово в слово скатал, наглец!
Обиженный Верховод демонстративно разорвал свои записи, сунул их в карман и скомандовал генералу:
— Ну-ка, еще раз следите!
И второй раз процитировал статью из устава слово в слово! Восхищенный генерал молча поставил Володе пять баллов. Откуда же председателю комиссии было знать, что по остальным трем вопросам Верховод был ни в зуб ногой!
…Первая жена Верховода, Татьяна — из породы тех женщин, что со скачущими конями запросто управляются и горящие избы элементарно штурмуют. Ещё не будучи мужем и женой, они наведались однажды в петровскую Кунсткамеру. Рассматривая заспиртованных уродцев, Володя «пошутил»: «Ты тоже такого родишь» — «Если от тебя, то да», — получил в ответку. То есть, понятно отсюда, что как личности они – «нашли коса на камень». Но ещё до учёбы в академии у них появился как раз чудный карапуз-богатырь с огромным лбом и светлыми кудряшками – копия Верховода. Его и нарекли Володькой. А жили мы в одном общежитии на Большой Пироговской. Всякий раз, приготовив курицу, Татьяна кулинарка-мастерица, звонила мне: «Сосед, приходи. Я своих Володь гулять отправила». Дело в том, что Верховод-старший полагал курицу видом славянской лягушатины и не ел её принципиально. И вот мы сидим с Таней, уплетаем курицу под водочку, а гневно-недовольный папаша демонстративно гремит коляской под окнами своей квартиры на первом этаже общежития.
. . . Ехал однажды Верховод-младший уже со своим отчимом на мотоцикле и разбился насмерть. После этого мой друг ударился в религию, круто поменяв суперматериализм на суперидеализм. С воинствующими натурами такое случается сплошь и рядом.
…Когда Верховод бывал в Москве, мы обязательно встречались. И уже ни о чем не спорили, тем более с прежней курсантской лютостью. Мы как бы интуитивно дошли до понимания истины о том, что все проблемы на земле на девяносто процентов решаются сами собой, а в десяти процентах они решений вообще не имеют. И хрен бы с ними. Потом Володя покинул «славный город Владик» на Тихом океане и перебрался на родину второй жены Елены. По неким косвенным признакам я понимал, что жизнью своей мой дружок доволен. Детей и внуков жены принял за своих. И с любимой рыбалкой не расстался. Он читал мои заметки, по старой памяти выискивая в них промахи. Мы, можно сказать, регулярно переписывались. И вот Володи не стало. Какая-то частичка и меня ушла с ним. Земля ему пухом…

Михаил Захарчук