Вильгельм Рихард Вагнер — великий немецкий композитор, дирижёр, теоретик искусства, крупнейший реформатор оперы
Сегодня исполняется 207 лет со дня рождения великого и ужасного немецкого композитора, дирижёра, теоретика искусства, крупнейшего реформатора оперы, оказавшего значительное влияние на европейскую музыкальную культуру. Мистицизм и идеологически окрашенный антисемитизм Вагнера повлияли на немецкий национализм начала XX века, особенно, на национал-социализм. Творчество композитора в некоторых странах (особенно в Израиле) вызвало «антивагнеровскую» реакцию после Второй мировой войны. Оно и не мудрено. Сам Вильгельм не без гордости признавался: «Я волную сердца и распространяю ужас».
Кто-то из известных сказал: если хочешь понять творца, побывай на его родине. Возможно, подобное утверждение целиком справедливо по отношению к тем великим людям, которые родились и умерли в каком-то определённом месте. Но к Вильгельму Рихарду Вагнеру сие определение вряд ли подходит. Он родился в Лейпциге. Учился в школе Святого Фомы. Там же получил начальное Музыкальное образование, а затем поступил в лейпцигский университет. Но в двадцать лет покинул родной город и затем лишь пару раз в него наведался. Зато по Европе поколесил славно. Сначала мыкал нужду в Вюрцбурге, где при содействии брата Карла устроился репетитором в местном оперном театре. Неказистая должность клерка при музыкальном коллективе не могла устроить честолюбивого Рихарда. Он самостоятельно занимается композицией. В местной «Газете элегантного света» публикует статью «Немецкая опера», по основным позициям удивительно предвосхитившую все его более поздние музыкальные и общественные изыски и теории. Там же сочиняет свою первую оперу «Фея», на сюжет К. Гоцци.
За всю последующую семидесятилетнюю жизнь Вагнер напишет лишь одиннадцать полноценных опер и несколько десятков музыкальных произведений в других жанрах. Для сравнения: у Моцарта – 23 оперы и 626 иных произведений; у Верди – 26 опер, у Доницетти – 74 оперы! И, тем не менее, Вагнер — наиболее выдающийся немецкий композитор, сочинитель потрясающей гениальной одаренности, творчество которого оставило глубочайший след в истории всего европейского музыкального искусства. Можно даже смело утверждать: в немецкой музыке послебетховенского времени не было композитора с таким размахом; с такими смелыми, запредельными творческими дерзаниями, титаническими новаторскими замыслами; с такой настойчивостью в борьбе за их осуществление, как Вагнер. Не зря же Ницше проницательно заметил, что его оперы – всегда оперы очищения, преображения и в конечном итоге – спасения. Творческая неистовость этого немецкого композитора в оперенном искусстве была столь тотальной, что она потребовала, как справедливо заметил В. Тарнопольский: «Реформировать абсолютно всё — сам жанр оперы, то есть понимания того, чем должна быть опера, её музыкальный язык, музыкальные формы, сам тип пения. Она потребовала создания новых музыкальных инструментов – вагнеровских туб и даже создания принципиально новой театральной архитектуры. Одних только перечислений вагнеровских художественных открытий набралось бы, наверное, на целую главу. И все эти задачи он выполнил с феноменальным мастерством, фантастической мощью и вдохновением, преодолев все препятствия на своём пути!» Вместе с тем в истории мирового музыкального искусства не найдётся и творческой фигуры более противоречивой, чем этот «сумрачный гений». Само собой, что противоречия Вагнера отражали лишь противоречия немецкого романтизма, вступившего в позднюю стадию развития. Ибо бытие всегда определяет сознание. Однако тут мы сильно забежали вперёд.
После неудачи с «Феей», Вагнер перебирается в Магдебург, где уже становится сменным дирижёром. Местный театр подарил амбициозному юноше и первую любовь к актрисе Минне Планер. Но творческого удовлетворения даже она не принесла. Супружеская чета перебирается сначала в Кёнигсберг, затем в Ригу. Здесь разочарованная Минна бросает мужа-неудачника, который к тому времени был весь в долгах, как шелках. Не клеилось и с творчеством. Увертюры «Правь, Британия!» и опера «Запрет любви» по комедии Шекспира «Мера за меру» не заинтересовали постановщиков. Вагнер бежит от долгов и прочих неприятностей к сестре Оттилии, которая была замужем за книгоиздателем Ф. Брокгаузом. Тем самым, который вместе с Ильёй Абрамовичем Ефроном издавал в России словари и энциклопедии. Вообще должен заметить, что прямых и косвенных связей Вагнера с Россией так много, что невольно поражаешься их обилию. И удивляешься их до сих пор «не исследованию». Ну что вы хотите, если есть сведения о том, что композитор в одно время даже брался за изучение русского языка, чтобы читать русские романы в подлинниках.
А пока что в доме сестры Вагнер увлекается романом Э. Булвер-Литтона «Риенци — последний трибун» и пишет либретто с дальним прицелом: выйти на знакомство с непревзойдённым мастером французской «большой оперы» Джакомо Мейербером. И, опять же забегая вперёд, заметим, что это Рихарду удаётся. Еврей Мейербер поставит его оперу «Летучий Голландец», прочно укрепит во мнении парижской общественности его, как первоклассного дирижёра, наконец, познакомит молодого композитора с прославленным Гектором Берлиозом. За что в дальнейшем получит от Вагнер немало упрёков, даже проклятий и будет представлен как ярчайший образец «еврейства в музыке». И не смотря ни на что, однажды признается: «Без Мейербера я был бы ничто».
Да, справедливости ради и объективности для, мы с вами, дорогой читатель, вынуждены будем признать: в истории музыкального искусства невозможно отыскать более противоречивой, скажем определённее, более отталкивающей фигуры, нежели наш герой. Всюду, где бы он ни появлялся, как мифические зубы дракона, вырастали склоки, дрязги, прелюбодеяния и даже откровенные предательства. Самый простой пример. В молодости Вагнер страстно верил в революционное преображение мира, а когда на его жизненном пути возник король Людвиг П, радикально, что называется на 180 градусов поменял свои убеждения. И при этом не испытывал ни малейших угрызений совести! Или взять его вечную жизнь в долг. Практически до самой смерти Вагнер резво, цинично и хамски бегал по всей Европе от бесчисленных кредиторов. Самое поразительное, что ведь никогда не испытывал недостатков в средствах. Просто в каждом городе, куда наведывался, а в Европе легче перечислить города, где не ступала нога этого коротышки (рост Вильгельма – 152 сантиметра!), он всегда снимал самые роскошные апартаменты. Будучи при этом по уши в долгах.
Отдельной строкой следует сказать о женщинах Вагнера, которых он при живой супруге (чета вновь сошлась перед поездкой в Париж), менял поистине, как перчатки. Естественно, все представительницы прекрасного пола были на голову, а то и больше – выше. Что при его росте закономерно. Удивительно другое: Рихард с маниакальным постоянством покорял исключительно замужних дам по двум глубоко безнравственным позициям. Он соблазнял либо жён своих благородных покровителей, как в случае с Матильдой Везендонк; либо жён свои близких друзей, как в случае с дочерью Листа, супругой главного вагнеровского дирижёра Ханса фон Бюлова. Однако самые низменные качества своей натуры композитор проявлял в пещерном, временами бредовом антисоветизме, к которому мы ещё вернёмся.
Как бы там ни было, но за два года пребывания в Париже Вагнер сумел выбиться в европейские звёзды первой величины. Необыкновенное личное обаяние, блестящий интеллект и почти феноменальные музыкальные, плюс публицистические способности обеспечили ему уважение и дружбу ряда выдающихся людей. Так, Ф. Хабенек, дирижёр парижской «Гранд-Опера», авторитетно засвидетельствовал выдающееся композиторское дарование Вагнера. Издатель М. Шлезингер обеспечивал Вагнера работой в издаваемой им «Музыкальной газете». Активно поддерживали композитора немецкие эмигранты: известный филолог З. Леерс, художник Э. Киц, поэт Г. Гейне и, разумеется, упоминаемый уже Мейербер. В Париже Вильгельм написал симфоническую увертюру «Фауст», завершил партитура «Риенци», закончил либретто «Летучего голландца», приступил к написанию опер «Тангейзер» и «Лоэнгрин». Когда узнал, что «Риенци» принят к постановке в Дрездене, немедля поехал в этот германский город. Вслед за «Риенци» в Дрездене был поставлен и «Летучий голландец». Опера выдержала только четыре представления, однако имя Вагнера приобрело известность столь ошеломляющую, что в феврале 1843 его назначили придворным капельмейстером. На эту новость со всей Европы слетелись кредиторы, с которыми Вагнер, гениально умевший улаживать конфликты, порождавшиеся жизнью не по средствам, ликвидировал все проблемы точно так же, как предыдущие и последующие инциденты подобного рода. Куда хуже обстояли дела с его политическими предпочтениями. После революционных событий в городе лета 1848 года, Вагнер выступил публично в защиту республиканских идей и был смещен со своего поста. В его доме провели обыск, и был уже подписан ордер на арест. Пришлось бежать в Цюрих.
В Швейцарии Вагнер создал все свои главные литературные труды: «Искусство и революция», «Художественное произведение будущего», «Оперу и драму» и совершенно странный, если не сказать, неуместный памфлет «Евреи в музыке» («Das Judenthum in Musik»). Композитор обрушивается с недостойными нападками на Мендельсона и Мейербера, на поэтов Гейне и Бёрне. Относительно Гейне, вообще сомневается в умственных способностях последнего. В обобщённом виде все претензии Вагнера к «сынам и дочерям израилевым» собраны в «Еврейской электронной энциклопедии», откуда для пущей объективности взята нижеследующая цитата: «Юдофобия была неотъемлемой частью мировоззрения Вагнера, который стал одним из предшественников современного антисемитизма. Его публицистика способствовала распространению антисемитских взглядов в Германии и в дальнейшем повлияла на формирование идеологии национал-социализма. По некоторым данным, Вагнер был внебрачным сыном актера, живописца и поэта Людвига Гайера, женившегося на матери Вагнера вскоре после смерти её мужа. (В школе Вагнера записали под фамилией Гайер, которая лишь в 1828 г. была изменена. ) В обществе считалось, что отчим Вагнера еврейского происхождения. То же писали и про мать Вагнера Иоханну-Розину, из семьи Бетман-Хольвег, якобы евреев, принявших лютеранство. При нацистском режиме была составлена официальная генеалогия Вагнера, отметавшая всякое сомнение в его расовой чистоте. Германский шовинизм, ксенофобия и антисемитизм, ставшие доктриной Вагнера (в значительной мере патологически навязчивой), зародились вследствие неприятия его новаторских идей власть имущими и крушения иллюзий художника в начале творческого пути. Свои мысли по еврейскому вопросу он изложил в ряде публикаций, среди которых выделяется памфлет «Еврейство в музыке», напечатанный сперва под псевдонимом Вольнодумец.
Основные положения этого сочинения: «Евреи воспользовались силою денег, чтобы захватить искусство в свои проворные руки, они господствуют и будут господствовать, пока за деньгами сохранится сила. Романтические по своей натуре немцы притесняются и унижаются евреями — торгашами и спекулянтами. Всё новое искусство приняло еврейский характер. Культурная жизнь немецкого народа контролируется евреями и подчинена им. Европейская цивилизация и её искусство остались чуждыми для евреев: они не принимали никакого участия в их образовании и развитии. Еврей может лишь повторять, подражать, но создавать, творить — он не в состоянии». Здесь Вагнер ссылается на трех художников-евреев: Г. Гейне, Ф. Мендельсона и Дж. Мейербера. О Гейне (который участвовал в окончательной обработке сюжета оперы «Летучий голландец»): «Гейне сам себе налгал, что он поэт. Он насочинил свою стихотворную ложь, переложенную нашими композиторами на музыку. Он был совестью еврейства, как еврейство является нечистой совестью нашей современной цивилизации». «Один широко известный еврейский композитор (Мейербер) выступил со своими произведениями не столько затем, чтобы поддержать путаницу в наших музыкальных понятиях, сколько затем, чтобы использовать её. Судя по его успехам, — он в совершенстве умел обманывать».
Юдофобские высказывания Вагнера касались не только роли евреев в музыке, но и еврейства в целом: «Евреи суть демоническая сила, стремящаяся к гибели человеческого рода. Самый язык евреев противен нам, он подобен перепутанной болтовне. Особенности семитической речи, особенное упрямство её природы не изгладилось даже под воздействием на неё двухтысячелетнего культурного общения евреев с европейскими народами. В религии евреи давно уже для нас закоренелые враги, недостойные даже ненависти». О еврейском богослужении Вагнер пишет: «Кем не овладевало противнейшее чувство, смешанное с ужасом и желанием смеяться, при слушании этих хрипов, запутывающих чувство и ум, этого запевания фальцетом, этой болтовни?» Выход Вагнер видел либо в полном устранении евреев из культурной жизни, либо в их полной ассимиляции: «Для еврея сделаться человеком значит, прежде всего, перестать быть евреем. Спасение Агасфера — в его погибели» (см. Вечный жид). В более поздних работах он неоднократно повторял мысль о господстве евреев в экономической и культурной жизни Германии. Он также первым выдвинул идею «окончательного решения» еврейского вопроса — Вагнер требовал «насильственного устранения» евреев из жизни Германии и Европы.
Антиеврейские выступления Вагнера, сделавшие антисемитизм «культурно-респектабельным» явлением, явились частью широкого антисемитского движения в Германии, а затем и Европе. Вдова Вагнера, Козима, поддерживала все правые антисемитские движения, в том числе национал-социалистическое, на идеологию которого, как и на мировоззрение его лидера А. Гитлера, идеи Вагнера оказали большое влияние. Вагнер был по сути провозглашен пророком и национальным героем Третьего рейха».
Тут, как говорится, «No Comments» и «Sapient sat» («без комментариев» и «умный поймёт»). Но самое удивительное, читатель, заключается в следующем. Ещё не успели просохнуть чернила рукописи «Das Judenthum in Musik», как Рихард пишет друзьям: «В 1841 году, когда Мейербер был в Берлине, я послал ему мою новую оперу «Летучий голландец», и ему с поразительной быстротой удалось её поставить на сцене берлинского «Хофтеатра»… Идеей моей оперы «Летучий голландец» я во многом обязан личным объяснениям и советам Гейне… Моё материальное положение в Париже и то, что я не умер с голоду, всецело является заслугой Шлезингера, давшего мне работу для издававшейся им «Музыкальной газеты». Все три упоминаемых в письмах благодетеля – чистокровные евреи! Ну, а что касается полной «приватизации» гитлеровцами творчества Вагнера, то, как говорится, и ежу понятно: композитор здесь ни при чём. С таким же успехом они могли определить в свои соратники и Баха, и Бетховена, и даже Моцарта. С них сталось бы. Тем более, что музыка столь тонкая материя, что в ней, как в том старом анекдоте – любое может послышаться.
В Цюрихе Вагнер занимался дирижёрством, много гастролировал. Побывал в Лондоне. Однако главным его делом того десятилетнего периода была разработка грандиозной музыкально-драматургической концепции, которая после четверти века упорного труда приняла форму оперной тетралогии «Кольцо нибелунга». Правда, захваченный историей Тристана и Изольды, Вильгельм прерывает работу над сагой о нибелунгах. Новая опера возникла благодаря Матильде Везендонк и была вдохновлена любовью Вагнера к ней. Но это не помешало композитору параллельно увлечься дочерью Листа – Козиме (в будущем ставшей его женой). Дальнейшая жизнь Рихарда столь бурная и калейдоскопически разнообразная, что, откровенно говоря, я боюсь быть утянутым в её водоворот. Поэтому скажу о ней скороговоркой и перейду к главному этапу творчества «сумрачного гения». И, надеюсь, мой неравнодушный читатель поймёт, почему именно так поступаю.
Итак, с 1860 по 1863 годы Вагнер в очередной раз расходится с женой. Предпринимает ещё одну, безуспешную попытку покорения французской столицы. Как дирижер выступает в Вене, Праге, Петербурге, Будапеште и Карлсруэ. Однако неуверенность в завтрашнем дне его откровенно тяготит и в 1864 году, перед лицом угрозы ареста за долги, композитор совершает очередной побег – на этот раз со своей цюрихской знакомой Элизой Вилле – в Мариенфельд. То было поистине последнее убежище. Как пишет в книге Эрнест Ньюмен, «большинство друзей композитора, особенно располагавших средствами, устали от его просьб и даже начали бояться их; они пришли к выводу, что Вагнер абсолютно неспособен соблюдать элементарные приличия, и не собирались более позволять ему покушаться на их кошельки».
И в этот момент пришла, как многие полагают, нежданная помощь от Людвига II, который только что взошёл на королевский престол в Баварии. Впрочем, так могут думать лишь те люди, кто внимательно не изучал мятущуюся жизнь великого и ужасного Вагнера. Иначе бы они знали, что подобную встречу с могущественным покровителем юный Рихард потрясающе спрогнозировал («непоколебимо верю в помощь мне могущественных сил») ещё в упоминаемой здесь программной статье «Немецкая опера»! Этот творец действительно был наделён потрясающим даром предвидения. Кстати, он первым предугадал тотальное влияние искусства на массы. Хотя был предельно культовым, но, отнюдь, не массовым композитором.
Вот теперь читателю должно быть ясно, почему автор сих строк перед написанием материала о Вагнере поехал в Мюнхен. Да потому лишь, что полный и окончательный облик величайшего немецкого композитора был завершён именно в солнечной и сытой Баварии. Понятно при этом, что как за Гомера в своё время боролись семь областей Греции, точно так же могут претендовать на Вагнера, по меньшей мере, 7 из 38 бывших государств Германии. Но, уверен, ни одна из германских нынешних земель не посмеет себя позиционировать с той триадой, которая олицетворяет сегодня Баварию: пиво, замки, Вагнер. Да, разумеется, кто-то вспомнит одноимённый футбольный клуб, автомобильные марки ВMW, Audi, издательство Burda, «баварский химический треугольник», Октоберфест, ярмарки, что-то ещё, типично баварское. Но всё это — поздние приобретения самой крупной германской области. О главном сказано: пиво, замки, Вагнер. Думалось об этом, когда я бродил по достопримечательностям (Sehenwurdichkeute) Мюнхена и его окрестностей, где определённо бывал Вагнер. (Смотри прилагаемый видеоотчёт).
Именно баварские города, Мюнхен и Байройт явились самым продуктивным в биографии Рихарда Вагнера. Именно здесь получило блистательное завершение дело всей его жизни, а сам он был признан ключевой фигурой не только немецкого, но и всего европейского искусства. Здесь и похоронен.
Трудно вообразить всю фантастичность происшедшей в его судьбе внезапной перемены. Вчерашний самонадеянный выскочка, освистанный в Париже во время недавней премьеры «Тангейзера», запутавшийся в долгах, сбежавший из Вены от преследования кредиторов, в один миг становится фаворитом, обласканным юным баварским королем Людвигом ІІ, а премьеры его новых опер собирают художественную элиту и знатных особ всего мира. За восемь лет до того, как Вагнеру удается реализовать смелую идею постройки в маленьком провинциальном Байройте театра для торжественных представлений своих новаторских произведений, в Мюнхене с триумфом ставится его опера «Нюрнбергские майстерзингеры». Премьера проходит в присутствии короля, который сидит в царской ложе рядом с композитором. С тех пор вот уже сто тридцать пять лет эта опера занимает особое место в репертуаре театра, для которого Вагнер навсегда остался одним из трех «фамильных богов», наряду с Моцартом и Рихардом Штраусом. Вот почему традиционный летний оперный фестиваль всегда завершается в Мюнхене «Нюрнбергскими майстерзингерами».
Об отношениях Вагнера с молодым королём надо, конечно, писать отдельно. Сохранилась их переписка, впрочем, чрезвычайно приторно-слащавая. И сохранился Замок Нойшванштайн («Новый лебединый камень»), лучше которого в Европе нет. Он построен монархом в честь и для Вагнера. Людвиг II приказал опустить плато на 8 м и создать тем самым место для постройки «сказочного дворца» с вартбургскими залами: Праздничным и Залом певцов. Многочисленные настенные полотна иллюстрируют мотивы из легенды о Парцифале, вдохновившей Вагнера к созданию одноимённого сценического произведения. В период жизни короля зал певцов никак не использовался. Да и сам монарх прожил там всего лишь 170 дней. Был смещён, как умалишённый, и на следующий день после отречения утонул. Лишь в 1933 году, в 50-ю годовщину со дня смерти композитора Рихарда Вагнера и вплоть до начала войны в 1939 году в замке проводились праздничные концерты. В 1969 году было принято решение возобновить концерты.
В это кому-то будет трудно поверить, однако Людвиг был из породы людей, которым не медведь – слон наступил на оба уха. Тем не менее, в оперы Вагнера он был влюблён фантастически, безумно. Почему и пригласил их автора в Мюнхен. Летом 1865 королевская труппа осуществила премьеру «Тристана» (четыре спектакля). Незадолго до того Козима фон Бюлов родила композитору дочь. Такое прелюбодеяние давало политическим оппонентам Вагнера в Баварии повод настаивать на удалении композитора из Мюнхена. Вагнер вновь стал изгнанником, поселившись в Трибшене на берегу Люцернского озера. Здесь он закончил «Мейстерзингеров», «Зигфрида» и большую часть «Гибели богов». Создал ряд литературных трудов: «О дирижировании», «Бетховен». Также завершил автобиографию «Моя жизнь».
К тому времени Людвиг Баварский разочаровался в Вагнере как человеке. Но, оставаясь страстным поклонником его искусства, добился постановки в Мюнхене «Мейстерзингеров», «Золота Рейна» и «Валькирии». Столица Баварии превратилась в Мекку для музыкантов, а Вагнер стал бесспорным лидером в европейской музыке. Избрание в Прусскую королевскую академию искусств стало поворотным пунктом в биографии композитора. Теперь его оперы ставились по всей Европе и часто встречали у публики горячий прием. Новый закон об авторском праве упрочил его материальное положение. Э. Фрич опубликовал собрание его литературных трудов. Оставалось лишь осуществить мечту о новом театре, где могли бы получить идеальное воплощение его музыкальные драмы, а их Вагнер теперь осмысливал как источник возрождения немецкого национального самосознания и немецкой культуры. Понадобилось много труда, поддержка доброжелателей и финансовая помощь короля, чтобы начать строительство театра в Байройте: он был открыт в августе 1876 премьерой «Кольца нибелунга». Король присутствовал на спектаклях, и это была первая его встреча с Вагнером после восьмилетней разлуки.
После торжеств в Байройте Вагнер с семьей поехал в Италию, где встретился с Ницше. В это время он написал такие эссе, как «Есть ли у нас надежда?», «Религия и искусство», «Героизм и христианство» и последнюю свою оперу «Парсифаль». В соответствии с королевским указом она могла исполняться только в Байройте. 13 февраля 1883 сердце Вагнера остановилось. Его тело перевезли в Байройт и захоронили с государственными почестями в саду собственной виллы «Ванфрид». Козима на полвека пережила мужа (умерла в 1930). В один год с нею скончался их сын Зигфрид Вагнер, сыгравший значительную роль в сохранении наследия своего отца и традиций исполнения его произведений.
…Как уже говорилось, рост Вильгельма Рихарда Вагнера составляла 152 сантиметра. Очень маленький человек. Но творец — гигант. Собственно, как оперный композитор, этот «гений на грани безумия», безусловно, первый в Германии.
Михаил Захарчук.
