У «Комсомольской правды» юбилей. С праздником, «Комсомолка»!

В Советском Союзе по некоторым сведениям выходило около 8 (восьми) тысяч газет. Автор сих строк один из немногих советских журналистов, который публиковался в бытность свою военным корреспондентом ТАСС во всех газетах. Без исключения. И по многу раз. Но есть три издания, сыгравшие в моей жизни роль особую и неповторимую. Это газета Бакинского округа ПВО «На страже», «Красная звезда» и «Комсомольская правда», отмечающая нынче свой юбилей. «Комсомолку» я читаю с одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Тогда Юрий Гагарин полетел в космос. А вся информация о происходящем в мире поступала в моё село Дорошовку Винницкой области только двумя путями: по чёрному кругу радиоточки и через газеты – телевизор в наших краях появился лишь через семь лет после покорения человеком космоса. Так вот отец мой выписывал всего две газеты: «Правду» по обязаловке и «Комсомолку» для души. И как раз в ней я прочитал о первом космонавте то, что нигде больше не писалось и не обнародовалось.
Потом я поступил во Львовское высшее военно-политическое училище на факультет журналистики и стал предметно изучать творчество зубров «Комсомольской правды», среди которых на первом месте стоял, конечно же, Василий Михайлович Песков. А 3 октября 1972 года впервые сам опубликовался в любимой газете. Прочитать на фото то, что я написал вы всё равно не сможете, поэтому я сам себя не без удовольствия процитирую: «Познакомимся с одним из писем, характерных для почты этих дней. Его автора – украинец Михаил Захарчук. Несколько лет назад, окончив техникум, он приехал в Ташкент. Город только-только возрождался после разрушительного землетрясения.
«За день я «объезжал» чуть ли не всю нашу страну, — пишет М. Захарчук. — В Ташкенте были тогда строители из всех советских республик. Улицы пестрели плакатами: «Братьям-узбекам — от рабочих Ленинграда!», «Москва строит для Ташкента!». Новый Ташкент на глазах прорастал из развалин, но пока жить было негде. Не хватало даже мест в палаточных городках, разбитых во всех парках. И тогда меня взял к себе рабочий Ташкентского депо Абдурахман Касымов. Почти целый год жил я в его семье, совершенно незнакомой мне раньше. И все называли меня «приёмным сыном Абдурахмана».
Названный отец украинского паренька – солдат Великой Отечественной войны. В те дни, когда он ушел на фронт, его родные усыновили четверых русских ребятишек, эвакуированных из Брянской области. А рядовой Касымов шёл по военным дорогам Украины, Польши, Германии. В его роте воевали бойцы тридцати семи национальностей. И тридцать семь подписей на разных языках оставили на стенах рейхстага.
Мы вместе и на поле брани, и на ниве труда. Восстановленный Ташкент… Поднятая целина… Советский герб на Венере… Во всех этих достижениях – общий труд многонационального и единого советского народа».
Став офицером и служа в той самой «На страже», я регулярно посылал в «КП» свои заметки. Но печатался больше под псевдонимом М. Чуков. Окучивание чужих изданий в моей окружной не приветствовалось. Поэтому даже в ежемесячной библиотечке «КП» я публиковались под псевдонимом М. Чуков. Так за год я «начукал» многим более полутысячи рублей – деньги весьма приличные по тем временам. И в очередной отпуск явился пред светлые очи тогдашнего редактора по военному отделу Пилипенко с приличным магарычом. Нельзя сказать, чтобы своим поступком я сильно огорчил Бориса. А, поняв это, попросил: «Познакомь меня с Песковым» — «Да не вопрос. Только я тебя предупреждаю: пить с нами он не будет, а ребята, видишь, уже приготовились». Однако я настоял, поскольку спрятал в кустах маленький «белый рояльчик»: пухлую папку с песковскими газетными вырезками и подробное описание собственной «реки детства» Бушанки, по которой прошёл от истока до устья, следуя примеру Василия Михайловича. Думалось, что эти-то «заманухи» сработают железно, и мы славно пообщаемся. А они не сработали. Песков остался почти равнодушным к моему творческому подобострастию. Мы кратко поговорили, не помню уже о чём и расстались на годы.
Обучаясь в Военно-политической академии, я, естественно, напросил на стажировку в военный отдел любимой газеты. Тогда там трудились Андрюша Тарасов, Акрам Муртазаев и Люда Овчинникова. К тому времени при главной молодёжной газете уже несколько лет существовал институт прикомандированных военных журналистов из войск, организованный ещё Борисом Пилипенко. Наверное, я замыкал десятку тех прикомандированных или начинал следующую – не помню. Зато был первым, кто с удостоверением «Комсомольской правды» полетел в Афганистан ровно через две недели после того, как туда была введена наша 40-я армия. Увы, но мои материалы из Ограниченного контингента скромно подписывались «Туркестанский военный округ». Слова «бой», «противник», «снаряды», «пули», «ранения» бдительная цензура сплошь и рядом кавычила, чтоб «город подумал: ученья идут». Даже называть контингент «Ограниченным» и то запрещалось. То есть, мои непомерные хлопоты и старания во имя того, чтобы побывать на войне настоящей, а не игрушечной, надежды друзей-газетчиков на «боевой эксклюзив» в жизнь претворились весьма опосредовано. Тем не менее, я с великой радостью узнал, Василий Песков, оказалось, читал всё, что я присылал «из-за речки» — так условно назывался Афганистан. Когда я вернулся из командировки, Василий Михайлович уже сам пожелал со мной пообщаться. Расспрашивал обо всём дотошно и пристально, как умел это делать только он. Запомнилось, что сетовал и на саму войну, и на старпёров из Политбюро её развязавших, и на то, что «Селезень» не хочет даже слушать о том, чтобы он сам полетел в Афганистан. Дитя войны, опалённое её испепеляющим дыханием, Песков болезненно остро воспринимал тот военный конфликт, растянувшийся на десятилетие. Не знаю, чем конкретно руководствовался главред «Комсомолки» Геннадий Николаевич Селезнёв, запретивший Пескову «даже думать об Афганистане», но поступил он правильно. Такие кадры надо беречь, как зеницу ока.
Следующая моя памятная встреча (мимолётные, как любил выражаться Константин Симонов, «на тычке» — не в счёт) с кумиром состоялась в начале восьмидесятых годов. Песков как раз опубликовал в «Комсомолке» бомбу – не бомбу, но нечто такое, от чего весь огромнейший Советский Союз стоял буквально на ушах. Сам он рассказывал: «Слова «Таежный тупик» не нуждаются в пояснении. Редкий из читающих газеты человек не знает, что речь идет о судьбе Лыковых, более тридцати лет прожившей в изоляции от людей».
В то время я состоял членом бюро Всероссийского театрального общества, и наше приставуче руководство буквально меня изнасиловало: устрой да устрой творческий вечер с Песковым, коли говоришь, что с ним лично знаком. Что понять, в общем-то, было не сложно. Популярность самого журналиста и его необыкновенной публикации не имел аналогов в СМИ и натурально зашкаливала. Люди обменивались вырезками из газеты, а в редакцию письма по поводу Лыковых приходил грузовиками. Приплюсуйте сюда ещё еженедельную телепередачу «В мире животных», которую как раз тогда вёл Песков и вам станет понятным: более популярного в столице человека, чем он не существовало. Корче, я связался с друзьями-комсомольцами, и они уговорили-таки дядю Васю помочь служивому. И вот тут мы с Михалычем «законтачили» что надо. Вместе писали сценарий творческого вечера, вместе подбирали снимки для эпидиаскопа. Лично я раздобыл для Василия Михайловича узкоплёночную киноустановку – в Доме актёра стояла широкоплёночная. Вечер удался на славу. Песков был, что называется, в ударе. Публика, как говорил один эстрадный актёр, неистовствовала. Потом мы вдвоём миро посидели за рюмкой и, признаюсь, редко когда я получал такое удовольствие от роскоши человеческого общения. Вдобавок оказалось, что мы оба небезразличны к такому виду устного народного творчества, как анекдоты. Причём рассказывал их старший товарищ лучше меня, но я знал баек несравненно больше, поскольку коллекционирую их с ещё с техникумовских времён. Ну и по профессии мы поговорили с Василием Михайловичем знатно.
Когда я работал в «Красной звезде», редакция «Комсомольской правды» устроила выездные заседания редакционной коллегии в Красноярском крае – родине тогдашнего Генерального секретаря ЦК КПСС, председателя Президиума Верховного Совета СССР К. У. Черненко. Меня единственного внештатного корреспондента «КП» пригласили в ту незабываемую недельную поездку. О чём и фотографии остались…
Спустя годы, я написал для Интернет-газеты «Столетие» о жизни и творчестве единственного в стране журналиста лауреата Ленинской премии Василия Пескова. Ещё только замышляя очерк о великом отечественном журналисте, я обратился к своим друзьям: Владимиру Киселёву, Акраму Муртазаеву, Елене Липатовой, Евгению Чернышу, Виктору Баранцу, Александру Гамову. Каждый из них по многу лет проработал бок о бок с Песковым. Почти все откликнулись. Если приплюсовать сюда Людмилу Матвееву, Любу Панову и, конечно же, Владимира Сунгоркина, то это и будут те ветераны, с которыми меня и газету-юбиляршу связывают десятилетия.
Так и хочется ей спеть: «Не расстанусь с комсомолкой, буду вечно молодым!»

Полковник в отставке Михаил Захарчук.