Алексей Баталов — единственный отечественный артист, получивший две главные награды мирового кинематографа.

Сегодня, 3 года назад, наш бренный мир покинул, чтобы навсегда в нём остаться, великий советский и русский актёр Алексей Баталов — единственный отечественный артист, получивший две главные награды мирового кинематографа. Фильм «Летят журавли» с его участием отмечен призом на Каннском кинофестивале, а лента «Москва слезам не верит» — премией американской академии киноискусств «Оскар».
А ещё он бы кинорежиссёром, сценаристом, общественным деятелем, педагогом, народным артистом СССР, Героем Социалистического Труда, лауреатом трёх Государственных премий, премий ленинского комсомола и Президента России. Кроме указанных международных призов Баталов имел и полтора десятка главных отечественных призов в области культуры, таких как «Юнона», «Кинотавр», «Ника», «Кумир», «Триумф» и так далее. Поздравляя Баталова с 80-летием, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II отметил: «Ваши труды заметно обогатили достояние российской культуры. Своим творческим самовыражением Вы прокладываете, говоря словами Николая Васильевича Гоголя, «незримые ступени к христианству» и свидетельствуете о том, что служение красоте неотделимо от милосердия, попечения и благотворительности. Многие годы Вы принимаете активное участие в работе Международного фонда «Мир искусства», оказывая всемерную помощь музыкально одаренным детям с проблемами здоровья и ограниченными возможностями. Это поистине благородное дело и отрадно, что оно стало одним из значимых в Вашей жизни».
Если что-то и можно добавить к словам Святейшего, то, разве, лишь то, что актёр ещё избирался Почётным президентом Парижского киноклуба «Жар-птица», председателем Оргкомитета ежегодной премии российских деловых кругов за лучшие актёрские работы года, почётным членом Правления региональной благотворительной организации «Московская Ассоциация содействия и помощи инвалидам с детским церебральным параличом», членом Попечительского Совета Марфо-Мариинского благотворительного общества. К слову, сама обитель была восстановлена благодаря усилиям Баталова.
Как бы предварительно итожа сказанное, можно утверждать: у нас в стране не было и нет больше деятеля культуры такого калибра. Речь, как читатель прекрасно понимает, вовсе не о перечисленных регалиях и заслугах. Очень даже возможно, что у кого-то всяких наград и званий наберётся больше, нежели у Алексея Владимировича. Но при этом никто ведь не сможет сказать вослед ему: «Когда Ахматова приезжала в Москву, для неё освобождали мою комнату. Я поэтому был искренне убеждён, что она — моя родная бабушка и так к ней обращался до тех пор, пока не пошёл в школу. В моей шестиметровке я, ложась спать, доставал ногами до противоположной стены, а Анна Андреевна выглядела в закутке как королева. Об Ахматовой я подробно написал в своей книге «Судьба и ремесло». Но больше всего мне душу греет то, что я был первым, кто после войны повёз её в разрушенное Царское Село. Это был такой невероятный день! Она там бродила молча, а я ходил рядышком, старался не мешать. Это было потрясающее зрелище! Мне, вернувшемуся из армии, Ахматова, хотя сама была небогата, дала денег, чтобы я приоделся. А я на все деньги купил себе первую машину — «Москвич». У нас в доме регулярно бывали Мандельштам, Пастернак, Зощенко, Булгаков, Ильф и Петров. Олеша, можно сказать, вынянчил меня. Когда я ставил «Трёх толстяков», он давал мне ценнейшие советы. Жаль, фильма увидеть Юрий Карлович не успел. А отец моей первой жены, художник Константин Ротов срисовал Дядю Степу с меня. Очень смешно и похоже получилось. Он еще шутил: «У тебя ботинки 45-го размера, и у Дяди Степы тоже!»
Поразительная, трудно вообразимая среда по насыщенности великими деятелями российской культуры, в которой с пелёнок рос, учился, творил и трудился Алексей Владимирович. Но самое потрясающе то, как он мощно сумел впитать в себя лучшие черты тех великих людей, с которыми сталкивался, переплавить их в собственной широкой душе и создать затем удивительные, неповторимые образы своих современников, людей из далёкого прошлого.
«Большая семья» — Алексей Журбин; «Дело Румянцева» — Саша Румянцев; «Мать» — Павел Власов; «Летят журавли» — Борис Бороздин; «Дама с собачкой» — Дмитрий Гуров; «Девять дней одного года» — Дмитрий Гусев; «Свет далёкой звезды» — Петр Лукашёв; «Три толстяка» — Тибул; «Седьмой спутник» — комиссар; «Живой труп» — Фёдор Протасов; «Бег» — Сергей Голубков; «Чисто английское убийство» — доктор Ботвинк; «Звезда пленительного счастья» — князь Сергей Трубецкой; «Рикки-Тикки-Тави» — Роберт Лоусон; «Москва слезам не верит» — Георгий Иванович (Гоша). А ведь перечислены лишь фильмы, определённо ставшие классикой отечественной кинематографии.
Ещё одна неповторимая, как бы теперь сказали «исключительно эксклюзивная» баталовская черта. Из всего вышеперечисленного читатель не обнаружит ни одного отрицательного персонажа! Равно как не найдёт их и в других работах этого выдающегося мастера экрана. Коих, между прочим, не так уж и много – полсотни киноролей у него не наберётся. Да ученики Баталова за пяток лет «переплёвывали» своего учителя по численности сыгранного в кино, театре, на телевидении! И вовсе не потому, что он сам не испытывал желания играть «плохих» людей, или вообще ленился играть. Просто он был невероятно строг к тому, что ему предлагали делать.
Никогда, далее, его имиджа не берегли демиурги социализма, как это делалось с теми артистами, кто играл вождей системы. Наоборот, Алексей Владимирович не раз говорил о том, что с превеликим желанием создал бы в какой-нибудь картине образ законченного негодяя. Но ему, оказывается, никто подобных ролей никогда не предлагал. И я прекрасно понимаю почему. Стоило вам с Баталовым пообщаться даже накоротке, мимолётно, как вы, сами того не замечая, попадали под его неотразимое обаяние интеллекта. От него как бы постоянно исходила интеллигентная энергетика. Что, прежде всего, и покорило американских киноакадемиков, когда они единодушно присудили «Оскара» кинокартине «Москва слезам не верит». Да, разумеется, капиталистические мастера своего дела уловили в фильме неповторимый дух советской эпохи. Но ведь «закручен»-то он вокруг главного героя – Георгия.
Или такая, в высшей степени красноречивая деталь. Кто-нибудь может себе представить, чтобы Алексей Баталов сыграл кого-нибудь в каком-нибудь многосерийном телевизионном «мыле»? Или чтобы он стал по тому же «ящику» рекламировать стиральный порошок, автомобиль или же лекарственный препарат? Хотя как раз за последнее его бы никто не упрекнул, к чему мы в дальнейшем ещё вернёмся. Говорю вовсе не в осуду тем артистам, которые не брезгуют зарабатывать на пошлой рекламе. Просто констатирую: с Баталовым этого не могло быть потому, что этого не могло быть вообще.
…У автора сих строк с героем отношения особые. И о них есть смысл порассказать подробнее, поскольку и в этой «капле виден океан» интеллигентной личности Баталова. В 1982 году Кириллу Лаврову, с которым мы были в очень даже замечательных отношениях, присудили Ленинскую премию. Отмечал её Кирилл Юрьевич с московскими коллегами в старом здании Дома актёров на улице Горького. Моё место за столом оказалось между Юрием Сенкевичем и Алексеем Баталовым. С телеведущим я был знаком, а с Баталовым общался впервые. И, естественно, стал агитировать его на интервью, тем более, что знал: актёр три года служил срочную. А таких деятелей искусства я, в те времена сотрудник газеты «Красная звезда», всю жизнь держал на прицеле. Скажу даже больше: никогда не писал о тех, кто плохо относился к вооружённым силам. Согласен, это не самый верный показатель гражданской и общественной значимости того или иного деятеля культуры, к творческому облику его, возможно, и вовсе не относящийся, но тем не менее…
Мы обменялись телефонами. На следующий день звоню Баталову и слышу: «Знаете, я долго размышлял и пришёл к выводу: не гожусь я в герои военной газеты никаким боком. Строго говоря, служил я срочную в чрезвычайно щадящем режиме при Театре Советской Армии. Я и автомат в руках держал-то пару раз. А так мы занимались охраной и хозяйственными работами. Но в основном я играл на сцене» — «Ну как же, а ваши военные роли в «Летят журавли», «Дорогой мой человек»… — «Так это ж роли. А служба в моём понимании – нечто особое. Не обижайтесь моим отказом, поймите меня правильно» — «Да, честно говоря, мне и просто хотелось с вами пообщаться, послушать вас» — «В таком разе я вас приглашаю на съемки телепередачи, которая готовится к моему 55-летию. Там мне, волей-неволей, придётся многое о себе рассказывать».
…Телевизионная запись длилась что-то около трёх часов. Потом я решил подойти к Баталову, поблагодарить его за откровенный и честный рассказ о собственном творчестве. И стал невольным свидетелем потрясающей воспитанности актёра. «Марина, — спросил режиссёра, — камеры выключены? Курить так хочется, что сил моих нет» — «Алексей Владимирович, я же не знала. Вы бы могли курить в кадре. Очень многие так делают» — «Ну что вы, курить в кадре, если это не роль, мне всё равно, что сейчас выйти и на улице раздеться догола».
Начало восьмидесятых. Ещё никто понятия не имеет, что курение – вред. Самая великая похвала любому собранию: дым стоял такой, что можно было топор вешать. Ещё женщина с сигаретой была такой же редкостью, как нынче сельская телега на Тверской. А Баталов оказался столь удивительно требователен к себе. Был я натурально потрясён!
Гитана Аркадьевна Леонтенко-Баталова: «Я никогда не стремилась выходить замуж. Искренне полагала, что это от меня никуда не уйдет. Главное – работа. Для меня мир за пределами цирка был чужим, незнакомым. Стоять у плиты, варить борщи – да ни в жизнь. Алексей Владимирович мне, конечно, нравился. А кому бы он не понравился. Мужчина был потрясающим! Голубые глаза, изысканные манеры, умница. А какие стихи он мне читал. Никто рядом с ним даже близко не стоял. Но я никогда ни на чем не настаивала, ничего у него не просила. Он всегда был совершенно свободен. Он и до сих пор такой. Думаю, именно поэтому Алексей Владимирович и женился на мне, что я никогда не посягала на его свободу. А потом у нас родилась Маша. И вся моя жизнь поделилась на «до» и «после» – до рождения дочери. Мы с Лёшей наотрез отказались смириться со страшным диагнозом ДЦП. Для того чтобы бороться за жизнь дочери, нужно было, чтобы кто-то сидел с Машей день и ночь. И я навсегда оставила цирк. Хотя зарабатывала намного больше мужа. Сначала у нас были надежды на излечение дочери, а потом они растаяли. Не приведи Господь никому пережить подобное! Но если такому ребенку суждено было родиться на свет, хорошо, что она у нас родилась. Мы бы её никогда не бросили. А ведь в роддоме нам это предлагали. После рождения Машеньки я стала просто мамой и женой. Было много предложений работать, но я все силы бросила на Машу. Конечно, я стала другой, даже по характеру. Стала всего бояться, чаще расстраиваться. Но думаю, что я очень смелая и сильная женщина, если сумела так Машу воспитать. Она сейчас наша гордость. Пишет книги, сценарии, стала членом Союза писателей. Мы с Лёшей провезли её по всему миру. Муж мой много лет работал в «Доме дружбы» безо всякой оплаты только лишь потому, чтобы Маша могла всюду ездить с ним. Девочка с детства ходила на балет, в театр. Я не так умна, как Алексей Владимирович, а она, слава Богу, пошла в отца. Родившись в нашей семье, Маша не могла вырасти другой!»
Алексей Баталов: «Больше всего меня огорчает нынешнее служение деньгам. Это самое сильное искушение, люди на глазах ломаются и превращаются чёрт знает во что. Раньше, идя зимой по деревне, вы могли постучаться в любой дом и вас на ночь пустили бы. А сегодня родную бабушку внук выбрасывает из квартиры. И при этом он вам со знанием дела объяснит, как это выгодно: тут 6 метров выгадает, там 200 долларов и т. п. Детей рожают, чтобы после развода побольше слупить с богатого мужа. Всё это — самое нерусское и самое омерзительное, что есть. А самое дорогое для меня — это русская культура, милосердие, которые в России всегда были и остаются, между прочим, и сегодня. Просто очень тяжёлое сейчас время. Я, к сожалению, вообще не помню времён, когда так уж всё здесь было хорошо. Нет в России такого времени: вот, наконец, мы пожили! Ссылки, братоубийственная Гражданская война, голод, НЭП, репрессии, коммунизм и соцреализм, когда и Чехов, и Достоевский не годились, Великая Отечественная война. Может быть, эти страдания даются нашему народу, дабы он не забывался и понял свои ошибки? Испытания посылаются свыше, и Бог смотрит, как люди их выдерживают. Я вырос в таком окружении, где люди, несмотря ни на что, оставались ЛЮДЬМИ. Если бы их не видел, может, стал бы бандитом. . .
А из хорошего… Я очень обязан режиссёру Владимиру Меньшову за фильм «Москва слезам не верит». Это просто чудо: люди до сих пор помнят и любят эту картину. Совершенно невероятно! А ведь я, правда, очень не продолжительно, отказывался от этой роли. Мне Меньшов объяснил, каким мы можем сделать образ Гоши. Это чисто его заслуга, и я ему по гроб жизни благодарен. На первый взгляд сценарий ничем не отличался — картин с подобным сюжетом было много. А его фильм полюбился сразу и на многие годы!
Мне 85, ну и что? Просто очередной день рождения. Но сказать по правде у меня огромное количество желаний и идей. Многое в моей жизни, увы, не осуществилось. Я, к сожалению, очень мало сделал. Жаль… Несыгранные роли, запрещённые сценарии, картины и передачи на радио. Мне не давали сделать, например, программу по бунинским рассказам. А теперь выясняется, что Бунин — чуть ли не наше всё. Не разрешали читать на радио «Казаков» Льва Толстого — там очень хорошо выражено ощущение человеком божественного. Боялись, чтобы лишний раз Бога в этой социалистической мерзости не упоминали. . .
Что желаю? Чтобы мои близкие были здоровы и спокойны. Больше ничего не надо. А всё остальное — дай Бог, сложится, если будут силы. . .
И последнее. Два года назад автор сих строк написал и издал книгу «Алексей Баталов. Жизнь. Игра. Трагедия» в издательстве ЭКСМО. Не поленитесь, дорогой мой читатель, разыщите эту книгу в Интернете или на прилавках магазинов. Хочется верить, что вы не будете разочарованы…
Фото семьи Баталовых — Владимир Шишкин.

Михаил Захарчук