О маршале двух стран Рокоссовском и подлости поляков
Накануне дня памяти о выдающемся сталинском маршале, блестящем полководце-стратеге, советском и польском военачальнике, дважды Герое Советского Союза, кавалере Ордена Победы, единственном в истории СССР маршале двух стран: Советского Союза и Польши, командующем Парадом Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве Константине Константиновиче (Ксаверьевиче) Рокоссовском с его родины пришло архи скверное известие: в ночь на 30 июля с городского кладбища в Легнице какие-то гопники украли скульптуру полководца. Днем памятник Рокоссовскому без головы обнаружили в поле. Полиция ищет остальные элементы скульптуры и тех, кто причастен к преступлению.
А уже в сам день памяти по выдающемуся военачальнику из той же Польши пришла другая дурная весть (хороших в адрес России со стороны этой страны отродясь не случается): премьер Польши Матеуш Моравецкий заявил, что «Северный поток — 2» представляет опасность для Европы и есть способ платить европейскими деньгами за российское оружие.
…Европа издревле боится России и через то очень её ненавидит. Но Польша ненавидит Россию особо: люто, остервенело, по-звериному. Так ещё нашу страну ненавидят укробандеровцы, а потом уже карлики-прибалты и грузины. Как раз те самые народы, которых Россия в разное время спасала от неминуемого изничтожения. И вместо благодарности получила вселенскую злобу. Как правило, ничем не мотивированную, окромя фантомных исторически и непременно истерический воспоминаний.
Ещё в 1938 году Уинстон Черчилль, называвший Польшу «гиеной Европы», писал «О подлости поляков»: «Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания. Теперь, пока на них падал отблеск могущества Германии, они поспешили захватить свою долю при разграблении и разорении Чехословакии. Нужно считать загадкой и трагедией европейской истории тот факт, что этот народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны и обаятельны, постоянно демонстрирует такие недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. У него — слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа; храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных!
И все же всегда существовали две Польши: одна боролась за правду, — а другая пресмыкалась в подлости».
Воистину так оно и по сей день.
Лет тридцать назад прочитал я книгу Яна Парандовского «Алхимия слова». Автор попытался проанализировать феномен писательской лаборатории различных представителей мировой литературы. Хотя оперировал он, в основном польскими ничего не говорящими фамилиями, но периодически обращался и к представителям мировой культуры, в честности, к русской. И с разной степенью глубины анализировал творчество Гоголя, Чехова, Толстого, Тургенева, Достоевского, Гончарова. Но Пушкина даже не упомянул! Мне тогда ещё подумалось: ну это же всё равно, что писать учебник по географии и «забыть» про Евразийский материк. Ибо не знает же мировая литература гениальнее творца, чем Пушкин.
А такой он средний поляк во всём, что касается правды, гуманизма, справедливости и честного открытого взгляда на мир. Подлый, короче. Как и страна его в целом подловатая. Где только наметится халява – там и Польша. Как написал в соцсетях блогер Лютый: «Что Запад недоел, то Польша подбирает. И нет в мире стран, обожающих Польшу».
Разумеется, велик мой авторский соблазн считать, что суть подлости польской нации лежит лишь в её генной исторической гнилости. Но, пожалуй, тут своё веское и определяющее слово сказала всё-таки общая геополитика. Ведь когда-то Польша была Речь Посполитая. В лучшие свои времена она владела Литвой, Белоруссией, Латвией, Украиной. Предпринимала немалые попытки присоединить к себе Россию и даже Священную Римскую Империю!
Нынче польский социум в массе своей не может позабыть те достославные времена, когда Polska od morza do morza (Польша от моря дом моря). И жутко, повсеместно комплексует по этому поводу. Полякам, не всем, конечно, но большинству, кажется, что именно нехорошая Россия встала на их пути к европейскому могуществу. Отчасти, может быть, это и так. Только ведь исторический обух плетью всё равно не перешибёшь. И потому сегодня поляки имеют то, что имеют. Открестившись от всего советского, потом русского, они шустро легли под пиндосов и подмахивают им, оправдывая своё старое название вечной проститутки Европы. В том числе и потому нынешнее геополитическое положение, безусловно, гложет, постоянно нервирует польское самосознание. Ведь, чего там изобретать какие-то фигуры. Польша сегодня в политическом смысле — абсолютный нуль. Если чем-то она и интересна коллективному Западу, то только лишь тем, что находится в непосредственной близи к «страшному русскому Медведю». Её на Россию науськивают, ею Россию прощупывают, поддавливают, провоцируют. Благо, что и усилий-то особых не требуется. Поляки глупы и определённо не понимаю: их всегда использовали и используют в своих целях. Только они этого не видят и знать не хотят в своей антироссийской озлобленности. В это кому-то трудно будет поверить, но по факту так получается, что главным смыслом своего существования многие поляки считают насолить России. «Пусть мне станет хуже, но я всё равно сделаю назло России». А как вам польское присловье: «Увидишь русского на улице, плюнь в его сторону».
В эти же дни поляки вновь возбудили свои претензии к русским из-за крушения их самолёта Ту-154 с президентом Лехом Качинским. Официальный представитель МИД России Мария Захарова подсказала полякам, где же нужно искать правду. Следует ещё раз внимательно «прочитать расшифровку переговоров пилотов польского «борта номер 1». Но лучше даже послушать: «Если нервы действительно крепкие».
И здесь я приведу запись из собственного дневника от 19. 01. 2010 года.
«Вчера приземлился на египетской земле. Температура где-то градусов 24. Сегодня лежал на топчане, а рядом кудахтали поляки про авиакатастрофу под Смоленском, не зная, что я понимаю их на 95 процентов. Подмывало вмешаться. Излишне я волновался, переживал и так бы не решился открыться, но, уже отправляясь в отель, увидел на песке валявшуюся газету «Московский комсомолец» со статьёй на первой полосе «Нам с поляками делить нечего». И таки сказал на ломанном польско-украинском: «У меня был замечательный друг – Януш Пшимановский – великий поляк. Знавал я и Войцеха Ярузельского – величайшего поляка, которым мир может гордиться. Пилсудский ему в денщики не годится. А братья Качиньские решили нас ссорить. И ради этого подло и преступно действовали вдвоём, ничем не брезгуя. Теперь этим занимается один брат. Но Бог в нашем мире есть. И Матка Боска никуда не делась. Они всё видят. И с каждого спросят, кто сеял вражду между славянами. Нам надо жить в мире, если полагаем себя умными людьми. Качиньские были всегда глупы».
Вот только боюсь, полякам моя филиппика — до тусклой лампочки. Здесь я смотрю и слушаю сразу две польские программы. Это какая-то вакханалия, шабаш злых, часто неадекватных людей, высказывающихся по поводу решений Международного авиационного комитета (МАК). Трагедия, случившаяся исключительно и только по вине польского президента, который летел ведь не отдать дань памяти погибшим в Катыни, а за новой порцией ненависти к России, стала кислотным катализатором, растворяющим остатки совести у таких, как живой близнец Кичиньский и его оголтелые сторонники. Они никогда не угомонятся. Не было, нет и никогда не будет такой уступки со стороны России, которая могла бы удовлетворить и успокоить поляков. Генетически ненавидящих русских».
Уж, казалось бы, после всего с казанного надо предать анафеме поляков и ставить точку. Но нет, никогда я не уподоблюсь злобным пшекам! Потому как был у меня друг – великий поляк полковник Януш Пшимановский. Он не раз мне говорил: «Я жизнь свою положил на то, чтобы окончательно помирить русских и поляков. Но, увы, очень мало чего-то добился на этом поприще. Понимаешь, Михаил, на фоне тотального замирения Германии и России, нам, полякам, просто недостойно, не по-шляхетски предъявлять к последней хоть какие-то исторические претензии. Однако мы ещё с шестнадцатого века стали «задирать» русского медведя. И никак не успокоимся».
Очень мудрый был поляк. Он, да ещё генерал Войцех Ярузельский спасли свою страну от клейма поголовной ненависти к русским. Впрочем, Ярузельского «правящие круги» всё же судили «за преступления в годы коммунистического режима». Пшимановский, слава Богу, до суда над собой не дожил (умер он летом 1998 года). Однако последние годы его жизни в Польше превратились в сущий кошмар. Некие ублюдки по телефону и в подмётных письмах угрожали фронтовику смертью за дружбу с русскими, били окна его дома и даже дважды пытались поджечь жилище. Вот уж воистину нет пророка в своём отечестве! Много раз я ему предлагал: возвращайся в Россию. Купим тебе домик в Подмосковье или в любой другой близлежащей области. Так хоть покой на старости лет приобретешь. (Януш прекрасно говорил по-русски, почти без акцента, писал мне письма очень грамотно и каллиграфически). Однако, он не соглашался. В его понимании покинуть родину, значило бы вольное или невольное признание хоть какой-то вины перед ней. А какая могла быть вина у человека, пролившего кровь за свободу Польши? Но разве ж нынешним ублюдкам что-то докажешь?
Есть и ещё один поляк, тоже вояк по-польски, с биографии которого и начаты эти, может быть, не совсем стройные заметки: Константин Константинович Рокоссовский. Вот он – выдающийся пример того, к чему должны стремиться народы России и Польши, коли полагают себя цивилизованными людьми.
Этот поляк обладал исключительными человеческими качествами: храбростью, мужеством, порядочностью и воистину шляхетской интеллигентностью. В Первую мировую добровольцем ушел на фронт. Стал кавалером трех Георгиевских крестов Российской империи. В 1919 году вступил в большевистскую партию. Командовал кавалерийским полком в Гражданскую войну. Служил затем на Дальнем Востоке, в Забайкалье, командуя кавалерийским корпусом. В 1937 году арестован по ложному обвинению в связях с польской и японской разведками. Три года провел в питерских Крестах. Подвергался жестоким пыткам и избиениям. Ему выбили несколько передних зубов, сломали три ребра, молотком били по пальцам ног, дважды выводили во двор тюрьмы на расстрел, но стреляли холостыми залпами. Однако мужественный Константин Константинович ни в чём себя не признал виновным, никого из товарищей не оклеветал и в марте 1940 года его освободили, полностью восстановив в гражданских правах, в военном звании.
В годы Второй Мировой войны Рокоссовский командовал несколькими фронтами, в том числе Брянским, Сталинградским, 1-м Белорусским. В начале Московской битвы основные силы его 16-й армии попали во Вяземский «котёл», однако генерал-майор Рокоссовский сумел выйти из окружения. Весной 1942 года Константин Константинович получает тяжёлое ранение осколком снаряда. Задеты правое лёгкое, печень, рёбра и позвоночник. После операции в Козельске и долгого лечения, направлен командующий войсками Донского фронта на боевой позиции в районе Сталинграда. Это войска под командованием Рокоссовского пленили фельдмаршала Ф. Паулюса, 24 генерала, 2500 немецких офицеров, 90 тыс. солдат. И на кителе Константина Константиновича появляется только что учреждённый орден Суворова.
Следующее величайшее сражение в боевой биографии Рокоссовского – Курская битва. Чтобы остановить немецкое наступление, необходимо было перейти к обороне. И здесь Константин Константинович проявил себя блестящим стратегом и аналитиком. Воистину новаторским стало его дерзкое решение провести артиллерийскую контрподготовку за 10—20 минут до начала немецкой артиллерийской подготовки. Оборона Рокоссовского оказалась настолько прочной и стабильной, что он смог передать значительную часть своих резервов Ватутину, когда у того на южном фланге Курской дуги возникла угроза прорыва. Слава Рокоссовского уже гремела по всем фронтам, он стал широко известным и на Западе как один из самых талантливых советских военачальников.
Потом Константин Константинович проводил одну за другой Черниговско-Припятскую, Гомельско-Речицкую, Калинковичско-Мозырскую, Рогачевско-Жлобинскую операции. Наконец, он совместно с А. М. Василевским и Г. К. Жуковым разработал выдающуюся операцию «Багратион», после которой и получил звание «советского Багратиона».
Во время Берлинской наступательной операции войска 2-го Белорусского фронта под командованием К. Рокоссовского своими действиями сковали главные силы 3-й немецкой танковой армии, лишив её возможности участвовать в битве за Берлин.
А перед этим, зимой 1945 года Константин Константинович, спустя тридцать лет, встретил свою сестру Хелену в Польше.
24 июня 1945 года по решению И. Сталина К. Рокоссовский командовал Парадом Победы в Москве. Принимал парад Г. К. Жуков. А 1 мая 1946 года уже сам принимал парад.
С 1945 по 1949 годы по приказу Верховного Главнокомандующего Рокоссовский создаёт и возглавляет Северную группу советских войск на территории Польши в городе Легница Нижней Силезии. В 1949 году польский президент Болеслав Берут обратился к И. В. Сталину с просьбой направить в Польшу для прохождения службы на посту министра национальной обороны поляка К. К. Рокоссовского. Несмотря на длительное проживание в России, Рокоссовский оставался в душе поляком. Тогда же городские народные советы Гданьска, Гдыни, Картуз, Сопота, Щецина и Вроцлава своими постановлениями признали Рокоссовского «Почётным гражданином» данных городов, которые во время войны освобождали войсками под его командованием. Однако, другая часть поляков, подзуживаемая западной пропагандой, усиленно создавала маршалу негативную репутацию «московита» и «наместника Сталина». В 1950 году на Константина Константиновича дважды совершали покушение польские злобные националисты, в том числе из кадров польской армии, состоявших ранее в Армии Крайовой.
Но если маршала не сломили в тюремных застенках, то могли ли его испугать сумасшедшие пшеки? За семь лет на посту министра обороны Рокоссовский сумел перевооружить польскую армию, добился её структурной реорганизации. В ней появились сухопутные моторизованные войска, танковые, ракетные соединения, войска ПВО, авиация и Военно-морской флот. Была создана военная промышленность (артиллерия, танки, авиация, другая техника). Весной 1950 года маршал ввёл новый Устав внутренней службы Войска Польского. Обучение строилось на основе опыта Советской армии. Рокоссовский постоянно посещал военные части и сам проводил войсковые манёвры. Для обучения офицеров, благодаря его стараниям, были открыты Академия Генерального штаба им. К. Сверчевского, Военно-техническая академия им. Я. Домбровского и Военно-политическая академия им. Ф. Дзержинского.
После смерти президента Болеслава Берута, секретарём ПОРП избрали «антисталиниста» Владислава Гомулку. Он и добился смещения Рокоссовского с поста министра обороны. Возвратившегося в СССР Константина Константиновича назначили заместителем Министра обороны СССР. Затем он — Главный инспектор Министерства обороны СССР с оставлением в должности заместителя Министра обороны.
…Как утверждал главный маршал авиации Александр Голованов, в 1962 году Хрущёв попросил Рокоссовского написать статью о Сталине в духе решений ХХ съезда. Маршал двух стран спокойно ответил: «Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой!».
На следующий день его сняли с должности заместителя министра обороны.
Константин Рокоссовский действительно был и навеки останется выдающимся военным деятелем, великим символом гордости и славы для настоящих поляков, как бы по этому поводу не злобствовали остальные пшеки. Конечно, можно, пользуясь безнаказанностью рушить памятники Рокоссовскому, вычеркивать его славное имя из истории, как вычеркивалось ярым русофобом имя Пушкина из литературы. Но рано или поздно правда ведь всегда восторжествует. Тем более, что она великая, светлая и созидающая.
«Рокоссовский был очень хорошим начальником. Блестяще знал военное дело, четко ставил задачи, умно и тактично проверял исполнение своих приказов. К подчиненным проявлял постоянное внимание и, пожалуй, как никто другой умел оценить и развить инициативу подчиненных ему командиров. Много давал другим и умел, вместе с тем, учиться у них. Редкие его душевные качества известны всем, кто хоть немного служил под его началом». Маршал Г. Жуков.
«Особую симпатию в группе вызывал к себе элегантный и чрезвычайно корректный Константин Константинович Рокоссовский. Стройная осанка, привлекательная внешность, благородный, отзывчивый характер и великолепная спортивная закалка, без которой кавалерист – не кавалерист, — все это притягивало к нему однокашников. Среди нас, заядлых кавалеристов, он заслуженно считался самым опытным конником и тонким знатоком тактики конницы. Об этом свидетельствовали и два ордена Красного Знамени на груди Рокоссовского, красноречиво говорившие о его мужестве и бесстрашии в минувших боях». Маршал И. Баграмян.
«Он был неизменно доброжелательным; стремился понять человека, войти в его положение, что впоследствии воспринималось его начальниками как мягкость характера. Обладая сильной волей, он был лишен жестокости и грубости в отношении не только подчиненных, но и всех окружающих».
Генерал-полковник Л. Золотов.
«Хочу сказать несколько тёплых, сердечных слов о общем любимце Красной армии Константине Константиновиче Рокоссовском. Это один из выдающихся полководцев наших Вооружённых сил. Командуя рядом фронтов, причём всегда на весьма ответственных направлениях, Константин Константинович своим упорным трудом, большими знаниями, мужеством, храбростью, огромной работоспособностью и неизменной заботой о подчинённых снискал себе исключительное уважение и горячую любовь. Я счастлив, что имел возможность на протяжении Великой Отечественной войны быть свидетелем полководческого таланта Константина Константиновича, его завидного во всех случаях спокойствия, умения найти мудрое решение самого сложного вопроса. Я многократно наблюдал, как войска под управлением Рокоссовского жестоко били врага, порою в невероятно трудных для них условиях». Маршал А. Василевский.
«Я считаю его одним из лучших командующих войсками. И как человек он мне нравился. Особенно нравилась его служебная порядочность». Н. Хрущёв.
«Я много раз думал, почему все, кто так или иначе знал Рокоссовского, относились к нему с безграничным уважением. И ответ напрашивался только один: оставаясь требовательным, Константин Константинович уважал людей независимо от их звания и положения. И это главное, что привлекало в нём». Маршал бронетанковых войск М. Катуков.
«Он никогда не навязывал своих предварительных решений, одобрял разумную инициативу и помогал развить её. Рокоссовский умел руководить подчинёнными так, что каждый офицер и генерал с желанием вносил в общее дело свою долю творчества. При всём этом сам К. К. Рокоссовский и мы, командармы, хорошо понимали, что полководцем нашего времени без сильной воли, без своих твёрдых убеждений, без личной оценки событий и людей на фронте, без своего почерка в операциях, без интуиции, то есть без собственного «я», быть нельзя». Генерал армии П. Батов.
«Донским фронтом командовал генерал К. К. Рокоссовский, которого я знал ещё по Ленинградскому военному округу, где он в 1936—1937 годах командовал кавалерийским корпусом. А всего несколько месяцев назад мы встречались с ним на Западном фронте, где Константин Константинович командовал 16-й армией. Он всегда мне нравился — я ценил его знания, умение руководить войсками, большой опыт, исключительную скромность и тактичность в общении с людьми. Рокоссовский пользовался какой-то особой любовью у своих подчинённых». Маршал Н. Воронов.
«Очень колоритна полководческая фигура Константина Константиновича Рокоссовского. Я, пожалуй, не ошибусь, если скажу, что его не только безгранично уважали, но и искренне любили все, кому довелось соприкасаться с ним по службе». Генерал армии С. Штеменко.
«Надо уметь слушать солдата, и тогда вы почерпнете новые силы, новые мысли для руководства войсками».
«И командарму надлежит знать, что происходит на переднем крае. Если долго не бываешь в окопах, то появляется ощущение, словно какая-то важная линия связи оборвалась и какой-то очень ценной информации не хватает».
«Достоинство военного руководителя в любой обстановке проявлять выдержку, спокойствие и уважение к своим подчиненным».
«Умирать если и надо, то с толком».
«Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Обязательно будем в Берлине!» Маршал К. Рокоссовский.
Полковник в отставке Михаил Захарчук.
