Спитак был разрушен до основания — когда случилось катастрофически страшное землетрясение в Армении.

Сегодня, 7 декабря, 32 года назад случилось катастрофически страшное землетрясение в Армении.
Мощные подземные толчки за полминуты разрушили почти всю северную часть республики, охватив территорию с населением около 1 млн человек. В эпицентре землетрясения — Спитаке — интенсивность толчков достигла 9—10 баллов. Волна, вызванная землетрясением, обошла планету 2 раза. Катаклизм вывел из строя почти половину промышленного потенциала Армянской ССР. До основания был разрушен город Спитак и 58 сёл; частично разрушены города Ленинакан, Степанаван, Кировакан и ещё более 300 населённых пунктов. Погибло, по меньшей мере, 25 тысяч человек (по другим данным — до 150 тысяч), 19 тысяч стали инвалидами, 514 тысяч человек остались без крова. В общей сложности, землетрясение охватило около 40 % территории Армении. Была остановлена Армянская АЭС.
ТАСС снарядил в Армению целую бригаду журналистов. Возглавил её Вячеслав Ервандович Кеворков. Само собой, он взял в бригаду и меня. И 3 месяца мы следовали по пятам за Председателем Совета министров СССР Николаем Ивановичем Рыжковым, который возглавил все работы по восстановлению разрушенного хозяйства республики. Были образованы шесть специальных полков гражданской обороны, созидательную деятельность которых я и освещал, как специальный военный корреспондентом ТАСС при министре обороны СССР.
Каждое утро в 7 часов я приходил в кабинет тогда еще генерал-лейтенанта Альберта Макашова и прямо оттуда передавал материалы с пометкой «срочно». Хоть и считалось, что разрушенные армянские города восстанавливает вся страна, но львиную долю работ выполняли всё-таки Вооружённые Силы. О них я и писал каждодневные репортажи, порой, до пяти — семи в сутки. Никто не гнал такого количества материалов как я. Меня за более, чем сотню армянских репортажей Генеральный директор ТАСС премировал тысячей рублей.
Однажды я сидел в уголке кабинета Макашова, что-то писал или читал, не обращая внимания на частые звонки десятков телефонов. Но очередной разговор с неизвестным абонентом как будто что-то подтолкнуло меня подслушать. Может быть потому, что Альберт Михайлович чеканил слова тверже и категоричнее, чем обычно: «Нет. Не могу. Потому что нельзя. А это уже не ваше дело. Обсуждать это не собираюсь. И вообще нам с вами говорить не о чем. Я не смогу ни в чем переубедить вас, но и вам не повлиять на мои убеждения. Все. У меня дела. До свидания!»
Положив трубку, Макашов продолжил, ни к кому из присутствующих конкретно не обращаясь: «Сахаров, жиденыш пархатый, вертолет для себя и своей Сары просит. Х…й тебе в жопу, а не вертолет! Почему, спрашивает, Карпову дали, а мне отказываете? Да потому, что Карпов — чемпион мира и патриот страны! Восемьсот тысяч рублей пожертвовал пострадавшим от землетрясения. А этот сионистский прихвостень вместе с сионистом Горбачевым страну разваливает. Небось, денег он не пожертвует тех, что ему ЦРУ дало. . .
То же самое, но уже в пристойных выражениях Макашов тут же доложил по «вертушке» министру обороны Д. Язову, и, как я понял, получил высочайшее одобрение своим действиям.
Когда я рассказал Вячеславу Ервандовичу о случившемся, он обхватил свою большую голову и с тоской произнес: «У нас не только страна бездорожья, дураков, но и дуболомных генералов!»
А уже на следующий день ученый-диссидент облетел на вертолете районы, подвергшиеся землетрясению. Ервандыч постарался. Вечером мы с приятелем Андреем Сульдиным, который был наши главным выпускающим, спускались в ресторан. У поста дежурной по этажу стоял явно растерянный Сахаров.
— У вас какие-то проблемы, Андрей Дмитриевич? – поинтересовался Сульдин.
— Да вот, понимаете ли, — растерянно произнёс Сахаров, — у сестры сегодня день рождения. Хотел её поздравить, но дежурная не разрешает. Посылает на переговорный пункт. А туда дорогу я уже, пожалуй, не осилю. Устал как собака.
Надо знать моего дружка Андрюшу. Он поставил вверх тормашками все гостиничное руководство, предметно показав, с кем они имеют дело. Перед ученым извинились и дали-таки ему возможность переговорить с сестрой. Андрей Дмитриевич постучал к нам в номер и как-то виновато извинился за причиненные хлопоты. Меня подмывало прямо тут же, что называется, не отходя от кассы, побеседовать с прославленным ученым. Благо и повод имелся прекрасный. Но Андрюша Сульдин осадил мой пыл:
— На ленту ТАСС твое интервью все равно никогда не попадет, а беседовать с ним просто так, для потомков — пожалей старика. Не видишь, какой он измотанный.
Вспоминая тот случай, я упрекаю не Андрея – себя. Настоящий журналист должен ковать всегда железо, пока оно горячее. Вот пренебрёг я этой заповедью и теперь дела уже не исправишь ни за что на свете.
После землетрясения в Армении я ещё многажды пересекался с Макашовым. Да и Рыжков обо мне не забыл. Когда баллотировался в президенты России, его помощник попросил меня оказать всяческое содействие шефу (надо полагать, прежде всего, информационное) в проведении выборов. С радостью я согласился. Даже не столько потому, что был удостоен «монаршим» вниманием, сколько тем, что Николай Иванович не забыл, оказывается, наши с ним трёхмесячные скитания по вздыбленной землетрясением армянской земле. И всё-таки главным аргументом моего согласия стал тот факт, что достойным противником для пьяного Ельцина лично я видел только умницу Рыжкова. Ну не на Жириновского, Тулеева, Макашова, тем более – не на сволочь и паскуду Бакатина мне было делать ставку!
Господи, как же я жестоко и дико ошибся в Николае Ивановиче! Первую свою встречу с избирателями он организовал в спортзале тяжёлой атлетики на Ленинградском проспекте. Когда я туда подъехал, там вовсю свирепствовала милиция. При этом приглашённые на встречу с кандидатом в президенты показывали… пригласительные билеты! Со своим пропуском-вездеходом я дошёл до предпоследнего круга оцепления. Дальше меня не пустили! С удостоверением специального корреспондента ТАСС! Завидев коменданта столицы генерал-лейтенант Смирнова, пожаловался ему. «Извини, дорогой, не я здесь командую. Сейчас скажу Макунину». (Бывший начальник охраны Рыжкова). Но вместо него пришёл какой-то подполковник и меня пропустил вовнутрь комплекса. Однако подняться на второй этаж, где находился Николай Иванович, не позволил. Они, видите ли, уже какого-то корреспондента ТАСС туда запустили! Вновь разыскал Макунина. Спрашиваю: зачем же вы делаете такую медвежью услугу Рыжкову? И этот придурок глубокомысленно изрёк: «А иначе зачем мы тогда будем нужны хозяину?»
И меня вдруг словно осенило! Никогда этот хороший, сердечный, даже сердобольный человек, Николай Иванович Рыжков, однажды в Кремлёвском дворце даже слезу уронивший от досады за то, что творится в стране, — никогда он не победит коварного нахала и горлопана Ельцина. Развернулся я на сто восемьдесят градусов и почесал домой. И больше пальцем не пошевелил для победы Рыжкова. Он её просто не достоин!
*
На работе в Армении я познакомился с кинооператором Юрием Прокофьевым, известный отечественный телеоператор, снимавший вместе со Станиславом Говорухиным Солженицына в Вермонте. И мы крепко дружили.
С великолепным журналистом и писателем Иосифом Вердиняном тоже познакомился на горемычной армянской земле. К сожалению, оба этих моих друга уже покинули сей бренный мир.
…И вот это ещё вряд ли когда выветрится из моей памяти после того страшного землетрясения. Пожилая армянка падает на колени перед Николаем Ивановичем, рвёт на себе волосы и кричит: «Ради Бога, поставьте русского на раздачу продуктов и одежды!»
Как уже говорилось, для восстановления Ленинакана и Спитака было сформировано шесть полков гражданской обороны из всех братских республик Союза. Армянский полк первым разбежался по квартирам через неделю. Полностью, включая командиров! А так хорошие люди. Какие пиры нам закатывали!. .

Михаил Захарчук

Комментарии:

Вячеслав Какурин
До землетрясения в Армении я со студенческим отрядом строил два деревянных дома в глухой деревне в смоленской области. Там же бригада армян строила коровник из кирпича и бетона. В те времена цемент был в дефиците. На мой вопрос председателю колхоза где он доставал цемент, ответил, что армяне привезли его с собой за отдельную плату. Позже выяснилось, что Степанакерт строился не с использованием бетона, а практически на песке с малым добавлением цемента. Сэкономленный (ворованный) цемент и использовали армянские бригады на халтурах по всей России. Поэтому при землетрясении все дома в Степанакерте рассыпались на кирпичики. Так армяне заплатили за свою жадность, но в результате на помощь пришла Россия, она и расплачивалась. Аналогия с сегодняшним днем полная.

Лариса Кинес
Главными людьми и нужными там были горноспасатели. Мой покойный муж был горноспасателем, в Спитаке спасал пострадавших.

Сергей Голубев
Сурово. История страны. И не лучшие её страницы. . . Спасибо за материал!🤝

Людмила Семеновна
У людей было очень страшное горе.

Юрий Дарагань
Почему — то помощь всего Союза забылась армянами. Иначе бы не кричали » Россия, убирайся из Армении!»

Юрий Данилов
Спасибо, Михаил! Очень надеюсь, что в нынешней Армении остались люди, которые помнят ту страшную трагедию и ту помощь, которую предоставила прежде всего Россия. Да и сегодня — не Россия ли подставила свое плечо! И так было всегда, и так будет во веки веков, потому, что по-иному мы не умеем, менталитет у нас такой. И взамен ничего требовать не будем. Но и зарвавшимся ребятам потакать тоже не гоже. Еще раз спасибо. Всем здоровья!