Кравцов Борис Васильевич — единственный русский прокурор – Герой Советского Союза.

Сегодня 98-й год своего рождения отмечает человек легендарный, уникальный, единственный такой во всём подлунном мире — Борис Васильевич Кравцов. Многие годы он работал Прокурором РСФСР, Министром юстиции СССР. Он единственный русский прокурор – Герой Советского Союза.
*
«Гвозди б делать из этих людей:/ Крепче б не было в мире гвоздей». Николай Тихонов.
*
Борис Васильевич рассказывал: «Свой наблюдательный пункт мы Володей Мозгуновым — лучшим радистом в дивизионе — разместили в заброшенном блиндаже на нейтральной полосе среди густых кустарников. Радист вызвал левый берег. Я, как начальник разведки дивизиона, доложил командиру: «Нахожусь на острове вместе с пехотой». В это время противник открыли шквальный огонь, и разговор пришлось прекратить. Надо было отразить атаку врага. Затем всю оставшуюся ночь я корректировал огонь наших левобережных батарей, помогая пехоте отбивать наседающего противника. Всего было восемь атак. В блиндаже кроме меня находились бойцы Мозгунов, Хрисанфов, Трегубенников и Николаенко. Когда началась девятая атака, я каким-то седьмым чутьём понял: вот сейчас немцы сравняют нас с землёй. Тем более, что патроны и гранаты у нас заканчивались. А когда заслышались уже крики: «Рус, рус, сдавайс! Рус капут!», я продиктовал Мозгунову точные координаты нашего блиндаж. И через какой-то миг нас накрыли снаряды собственных пушек…
Очнувшись, я понял, что завален обломками с землей. С трудом высвободил руки, вытащил из-под балок ноги, медленно приподнялся, попытался отряхнуться. Почувствовав слабость во всем теле, машинально присел на обломок балки и здоровой рукой стал растирать шею, грудь. Осмотрелся и вдруг обратил внимание на пронзительную голубизну неба. На левом берегу лаяли собаки. Тут же услышал звуки перестрелки, разрывов мин. Но немцев вокруг не увидел. Понял: на позициях нашей пехоты, левее от нас, продолжался бой. «Надо пробираться к своим», — подумал. Нельзя терять ни минуты. В трех-четырех шагах от меня, неестественно откинувшись к стенке блиндажа, стоял Трегубенков, подпирая головой и плечами часть перекрытия. Он был мертв. Из другого угла блиндажа послышался стон Мозгунова. Кое-как перевязав друг друга, мы поползли к берегу, к нашим. Позже я узнал, что чуть выше по Днепру, успешно десантировался пехотный полк майора Чайки. А наша группа, стало быть, выполняла отвлекающий манёвр — у войны свои законы и свои правила игры».
Это святая правда, что у войны свои законы, кровью писанные. И побеждает в ней отнюдь и не всегда тот, у кого больше самолётов, танков, пушек, пулемётов. И даже не тот, у кого солдат – живой силы — больше. Вон вся Европа, насильно мобилизованная гитлеровцами, пошла войной на Советский Союз. До самых дальних берегов Волги оттеснила его армию. А в конечно итоге Германия потерпела сокрушительное поражение. Хотя солдаты её были действительно лучшими во всей Европе. Да, по правде говоря, самыми сильными и в мире. Но у наших воинов боевой дух был несравненно выше. Гвардии старшему лейтенанту Борису Кравцову ведь за что присвоили высшую тогда в стране награду – звание Героя Советского Союза? Да за то, что в самый критический момент боевой обстановки он, ни на миг не колеблясь, вызвал огонь на себя. Ему даже теоретически никто не мог в той ситуации отдать такого приказа, как его отдавали, к примеру, японским камикадзе, потому как никто из вышестоящего командования, во-первых, не знал, что творится на Хортице. Но, во-вторых, знал, наоборот, что это всего лишь отвлекающий манёвр. А когда ж всё-таки и Кравцову стало понятно, что его с бойцами бросили на заведомую гибель, исходя из тактических соображений, он ведь не затаил в душе обиды на весь белый свет и жестокое командование в придачу, но смело и отчаянно воевал ещё несколько месяцев до самого конца 1943 года. Пока его 31 декабря тяжело не ранило в районе селения Владимировка. И таких, как Кравцов, были тысячи, десятки, сотни тысяч.
Потрясающе показателен тот факт, что за форсирование Днепра 2438 воинам было присвоено звание Героя Советского Союза. Это больше, чем суммарное число награждённых за всю предыдущую историю Золотой Звезды. Такое массовое награждение за одну операцию было единственным за всю минувшую войну. Беспрецедентное количество награждённых также отчасти объясняется директивой Ставки ВГК от 9 сентября 1943, гласившей: «В ходе боевых операций войскам Красной Армии приходится и придётся преодолевать много водных преград. Быстрое и решительное форсирование рек, особенно крупных, подобных реке Десна и реке Днепр, будет иметь большое значение для дальнейших успехов наших войск. За форсирование такой реки, как река Днепр в районе Смоленск и ниже, и равных Днепру рек по трудности форсирования названных выше командиров соединений и частей представлять к присвоению звания Героя Советского Союза».
А о своём ранении Кравцов вспоминает: «Нас разместились по хатам. Всем бойцам раздали новогодние подарки. Это был первый день, когда дивизион мог отдохнуть. Даже не смотря на то, что немцы методично вели по селу артиллерийский огонь. К вечеру я вышел во двор и попытался в бинокль разглядеть позиции противника. «Надо засечь цели и передать координаты на 5-ю батарею», — подумал, но сделать ничего не успел. Чуть в стороне от меня ухнул снаряд. Словно ударом бревна меня свалило на землю. Очнулся, осмотрелся — вокруг никого. Попробовал встать — не могу, ползти — тоже. Звать на помощь бесполезно. Вокруг рвались снаряды. На какое-то мгновение возникло что-то похожее на видение: вот я — убитый старший лейтенант лежу на расстеленной шинели, а вокруг меня мечется девчушка-медсестра с бинтами в руках. Вскоре действительно подбежала Аня, молоденькая санинструктор из 5-й батареи. Перебинтовала меня. Потом подоспели разведчики, положили меня на двуколку. Военфельдшер Демьяненко, Аня и старший лейтенант Иван Кравченко проводили меня в медсанбат. Говорили: «Подлечись и возвращайся. Будем тебя ждать». Я и сам на то рассчитывал. Думалось: рана пустячная – заживёт, вернусь в свой 132-й гвардейский артиллерийский полк. Не тут-то было. Сначала меня прооперировали во фронтовом запорожском госпитале. Потом отправили в далекий армянский Ленинакан (ныне город Гюмри). Опять сделали операцию. И залёг я на четыре с половиной месяца. Там же в ленинаканском госпитале получил телеграмму от мамы, Гликерии Львовны, о том, что мне присвоено звание Героя. Почему-то именно тогда, держа мамину телеграмму, с горечью подумал об отце, Василии Алексеевиче, погибшем на фронте ещё в 1942 году. Уж как бы он, многолетний курьер Ленина, порадовался моему званию».
Кстати, такая деталь, лучше всяких слов характеризующая боевой дух и тот самый гвоздевой стрежень личности Кравцова. Получив из рук заместителя председателя президиума Верховного совета СССР Николай Михайлович Шверника высшую награду, старший лейтенант, опираясь на палочку, пошёл в военкомат с просьбой отправить его в свой полк. Военком, по странному стечению обстоятельств тоже имевший такое же ранение, сказал с усмешкой: «Слава Богу, Борис Васильевич, на дворе не сорок первый год. Наши солдаты уже вышли на государственную границу СССР. Не за горами и Берлин. Так что они уж как-нибудь обойдутся без нас с вами, инвалидов второй группы. Устраивайтесь на гражданке». А ведь ему так хотелось подлечить ногу, забросить палку и поступить в военную академию…
Летом того же 1944 года Кравцов сдал экзамены в Московский автодорожный институт – покойный отец хотел видеть сына инженером. Но и не судьба. Обострившееся ранение не позволило бывшему офицеру продолжить учёбу в вузе. Спустя какое-то время Коминтерновский райком партии отправил Бориса Васильевича в Московскую юридическую школу. Юриспруденция как-то сразу легла фронтовику на душу. Школу, спустя два года, он окончил на отлично и тогда же поступил во Всесоюзный юридический заочный институт. Несколько лет проработал судьёй по Московско-Окскому бассейну. Старательного специалиста, дотошно и тщательно разбирающего каждое судебное дело, вскоре приметили и пригласили в аппарат Министерства юстиции СССР. Здесь не только удачно складывалась служебная карьера Кравцова, но и чрезвычайно быстро окреп его моральный авторитет среди коллег. Осенью 1955 года Бориса Васильевича единогласно избрали освобождённым секретарём парткома ведомства. К «руководящей и направляющей роли партии в жизни советского общества» по нынешним времена можно относиться по-разному. Нельзя лишь отрицать того бесспорного обстоятельства, что коммунисты чрезвычайно редко выбирали своими вожаками, особенно в таких крупных структурах, как министерства и ведомства, слабых специалистов, людей, недостойных в моральном и нравственном отношении. Пример Кравцова красноречив ещё и тем, что через некоторое время его пригласили на работу в Центральный комитет КПСС.
Зимой 1960 года приказом Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко Кравцов назначается первым заместителем Прокурора РСФСР. Казалось бы: Герой Советского Союза, заслуженный ветеран, инвалид второй группы. Да при таком номенклатурном положении можно было сидеть себе беззаботно в тёплом кабинете и, как говорится, в ус не дуть. Только ведь Кравцов из особой, из двужильной породы. Он поступает в заочную аспирантуру Саратовского юридического института на кафедру гражданского процесса. Научным руководителем Бориса Васильевича становится светило отечественной юриспруденции профессор Н. Б. Зейдер. Позже Николай Борисович скажет о своём ученике: «Не знаю уж, чего там я дал Кравцову, но у него поучился многому».
К этой оценке Зейдера присоединятся подавляющее большинство из тех юристов, которым посчастливилось в своё время работать рядом с Кравцовым или в его подчинении. Авторитет этого прокурора всегда был незыблем, как горный утёс. В прокуратуре республики на Бориса Васильевича тогда было возложено руководство отделами по надзору за рассмотрением в судах гражданских дел, по делам несовершеннолетних, по надзору за местами лишения свободы. Он так же возглавлял аттестационную комиссию и методический совет. Организовывал регулярные семинары и совещания по предупреждению преступности, по борьбе с беспризорностью, по охране трудовых, жилищных и иных прав, по рассмотрению жалоб и заявлений граждан. Часто возглавлял бригады по проверке прокуратур автономных республик, краёв и областей. Так что ни для кого не явилось неожиданностью назначение Кравцова в 1971 году Прокурором РСФСР.
Конечно, забот у Бориса Васильевича прибавилось: заседания, выступления и доклады в Совете Министров РСФСР, в Президиуме и на сессиях Верховного Совета республики, проведение коллегий, многочисленные поездки по регионам, рабочие встречи с коллегами из автономных республик, краёв и областей и ещё масса других по-настоящему крупных и значимых государственных дел. И ведь таких или подобных мероприятий было у него десятки, сотни. Тоже, по обыденной линейной житейской логике можно было бы целиком отдаться «державным заботам» и в них раствориться. Однако прокурор республики ещё регулярно выступал с судебной трибуны. Придерживался здесь железного командирского принципа: хочешь научить подчинённых высокому профессионализму – показывай пример. Офицерскую науку помнил: «Делай, как я!». А не: «Делай, как я говорю!»
И регулярно, раз в неделю Борис Васильевич вёл приём граждан. Каждого посетителя выслушивал терпеливо и внимательно, памятуя, что для большинства граждан он есть первая и последняя надежда в делах больших и малых. Иногда — и в вопросах о жизни и смерти. Он знал не понаслышке о многочисленных, как тогда писалось и говорилось «нарушениях социалистической законности», видел и понимал беззаконие и произвол, творимые как рядовыми гражданами, так и власть предержащими. По возможности старался помогать каждому, несправедливо обиженному, чьи претензии полагал правомочными. Но очень часто ему приходилось встречаться с людьми самоуверенными, наглыми, требовавшими к себе отношения исключительного то ли за былые заслуги, то ли из ложного понимания своей значимости в обществе. Однажды Кравцов отказал в принесении протеста на решение Дербенского народного суда и определение Верховного суда Дагестанской АССР по делу о взыскании долга. И это совершенно справедливое решение по довольно заурядному гражданскому делу едва не стоило прокурору жизни. Озлоблённый ответчик, который обязывался судом возвратить взятые в долг деньги, пришёл к зданию прокуратуры республики с револьвером. Дождавшись, когда Кравцов вышел из машины, преступник хладнокровно выстрелил в прокурора. Пуля угодила в правое плечо. Второго выстрела не последовало. Мгновенно среагировавший водитель выбил оружие из рук негодяя.
Впоследствии многие журналисты пытались придать этому трагическому, но в чём-то и нелепому, если не курьёзному случаю некое высокое или хотя бы звучное содержание. Дескать, во время войны Кравцов вызвал огонь на себя, а в мирное время подставил грудь под пулю преступника. Борис Васильевич всегда окорачивал не в меру ретивых пишущих: негоже даже сравнивать эти два события в его жизни. Там, на днепровской Хортице была вселенская оптимистическая трагедии, а тут – идиотская выходка психически неуравновешенного человека.
Можно ещё много писать об интеллигентности, мудрости и скромности Кравцова, а можно просто осмыслить его личную оценку случившегося в Дербенте инцидента и станет ясно, что Кравцов – из племени таких отважных героев, как Матросов, Гастелло, Кожедуб, Покрышкин, Маресьев…
*
В 1990 году Б. В. Кравцов избирается членом правления Клуба Героев Советского Союза, Героев России и полных кавалеров ордена Славы. С 1993 года является советником по вопросам законности в Гильдии российских адвокатов и вице-президентом Российской ассоциации Героев. Б. В. Кравцов является автором и соавтором монографий «Советская прокуратура», «Правовая работа в народном хозяйстве». Имеет более 100 публикаций в журналах «Советское государственное право», «Социалистическая законность», «Советская юстиция», «Огонёк», «Ветеран», в газетах «Известия», «Правда», «Советская Россия», «Красная звезда».

Полковник в отставке Михаил Захарчук.