Виталий Третьяков — крупный отечественный публицист, писатель, педагог, общественный деятель. Создал и десять лет возглавлял «Независимую газету»

Сегодня свой день рождения отмечает едва ли не самый крупный отечественный публицист, писатель, педагог, общественный деятель Виталий Третьяков. Имел я честь нештатно, но регулярно трудиться в великом издании России – «Независимой газете», которую Виталий создал и десять лет возглавлял. Скажу без преувеличения, в творческом плане то было лучшее моё время. А ещё мы оба с Третьяковым были «фанами» Майи Михайловны Плисецкой…

Предлагаю читателю некоторые выдержки из собственного дневника, свидетельствующие о том огромном значении, которое сыграл в моей жизни Виталий Товиевич.
*
22. 12. 90, суббота.
Вчера вышла «Независимая газета» — дело рук Виталия Третьякова, которого я раньше регулярно читал в «Московских новостях». Шустрый малый. Он взял у нескольких десятков (точнее, у 75-ти) отечественных известных людей по тысячи рублей и якобы на эти бабки будет выпускать ежедневную газету. Их аккурат хватит на зарплату сторожам и курьерам. Ясно, что парень нашёл серьезные деньги. А газета вроде ничего. Пожалуй, я буду её читать. Во всяком случае, это пока что лучшее из того дерьма, что содержится в наших заполошных СМИ.

19. 09. 91, четверг.
Написал письмо Виталию Третьякову: «Я главный редактор журнала «Вестник ПВО» без году неделю. Амбиции мои огромны, а возможностей никаких. Первая задача, которую я для себя поставил, сев в кресло главного, — проста как колесо телеги: о журнале должны заговорить. Лучше всего, конечно, если заговорят о его публикациях. Но для того, чтобы сотрудники начали готовить такие публикации, их (журналистов) надо научить, а для этого понадобится время и немалое. Плюс ко всему термин выхода журнала — четыре месяца! Это ж, какие сенсации надо находить, чтобы они не устаревали за такой период? Вот почему мне нужна реклама на страницах «Независимой». Своего я в любом случае добьюсь. Однако, если Вы, уважаемый Виталий Товиевич, дадите в своей газете следующее объявление, то путь мой к читателю окажется значительно короче. Денег у меня нет, но, слово офицера, я смогу отработать Вашу услугу».

Опережая события

На следующий день после выхода газеты, мне позвонил испуганный начальник финансовой части генерал-майор Анатолий Иванович Ульянчук:
— Ты в своем уме? А вдруг газета выставит счет за твое дурацкое объявление — тебе ж головы не сносить! Ты представляешь, сколько надо будет заплатить нашему управлению?
Потом я еще в двух высоких кабинетах объяснял возмущенным генералам, что денег с Войск ПВО «Независимая» не потребует. Но это ещё не всё. Ко мне вдруг косяком пошли рекламщики из других ушлых изданий в полной надежде на то, что я и у них смогу дать такую же рекламу. В самом деле, рассуждали они, если этот редактор нашел бабки для такой дорогой газеты («НГ» действительно публиковала лишь очень крутую рекламу, поскольку практически все годы своего существования при Третьякове была самой читаемой в стране), то и мы от него что-то поимеем. Мне оставалось только изворачиваться и темнить, тщательно скрывая то обстоятельство, что я беден, как церковная мышь. Меж тем подписка на журнал возросла в четырнадцать раз! Вот что значила помощь Виталия Третьякова. Как честный человек, я должен был отрабатывать его вексель. И за время его редакторства я выступил в газете добрую полусотню раз…

19. 12. 91, четверг.
Последним своим указом марионетка Горбачёв присвоил звание народной артистки уже не существующего СССР Алле Пугачёвой. Пошло и паскудно. Юрка Беличенко по этому поводу сказал мне по телефону: «Слышал, Горбатый прогнулся перед твоей Пугачихой? Блядь в штанах венчает народным званием блядь в юбке». Юрка сказать умеет…
А Виталий Третьяков в своей газете написал: «То, что произошло на большей части территории бывшего СССР, безусловно, является государственным переворотом». И я категорически согласен с Виталием Товиевичем.

29. 02. 92, суббота.
Прошла презентация «Независимой» в Доме кинематографистов. Зрелище мало сказать роскошное – нарочито брызжущее богатством. Ну, слушайте, двенадцать тысяч устриц — самолётом из самого Парижа! Включая обслугу, которая ковыряла для нас створки моллюсков. Вино сухое, белое лилось рекой. Все шесть «пунктов питания» — буфетов и ресторанов Дома кино работали с перегрузкой. Люди с остервенением швыряли деньгами. Поневоле вспоминались слова Менандра: «Большая роскошь – путь к высокомерию, / Богатство изменяет обладателя, / И нравом он уже не тот, что ранее».
От бурного чествования года со дня рождения «Независимой газеты» у меня остались двойственные впечатления. С одной стороны Виталий Третьяков продемонстрировал миру, чего может достичь человек в новых капиталистических условиях, если он энергичный, предприимчивый и не глупый человек. С другой стороны роскошь, выплеснутая на меня, так меня же унизила, как никогда до этого ничто не унижало. Понял я, что трудом своим и праведным поведением никогда не заработаю и сотой доли того, что элементарно даётся новым обществом своим рьяным слугам, не гнушающимся ничем, ради мамоны. И на подобных «праздниках жизни» такие, как я всегда будут гостями случайными, а потому лишними. Причём, Виталий Товиевич ещё некоторым присущим ему ерничанием сбил ауру хамского жирования. Иначе презентация его превратилась бы в сплошной свинюшник с толстыми и жирными свиньями. По отдельности они все, может быть, и не плохие люди, но сойдясь вместе, становятся стадом, быдлом, дорвавшимся до богатства…

3. 03. 92, вторник.
Позвонил Виталию Третьякову и сколь мог лапидарно высказал свой восторг его праздником. С дальним прицелом. 7 марта я сам буду проводить презентацию женского номера «Вестника ПВО» в том же доме кино. Товиевич сказал, что, к сожалению, не придёт, но представитель газеты будет и заметка – тоже. И на том спасибо.

16. 03. 92, понедельник.
Сегодня телевидение показало «Устричный балл» с «Независимой». Быстро, однако, управились. Едва ли мой концерт столь шустро попадёт на экран. Ну так у нас с Виталиком Третьяковым разные весовые категории. В нескольких местах я мелькал в своем повседневном кителе. Девочки соревновались, кто больше папу увидит.

4. 07. 92, суббота.
В «Независимой газете» вышел мой большой материал «Осторожно: подразделение ГлавПУРа действует» — такая себе приличной мощности бомба. Непосредственный мой начальник – генерал-полковник Синицын похвалил за «дельный отлуп». Но ежели эта публикация и послужит поводом к моему увольнению, то не беда. Стану независимым военным обозревателем при той же «Независимой». Главный редактор Третьяков предлагал подумать над таким вариантом. Правда, предлагал как-то мельком, почти не серьёзно. Но тут есть над чем подумать: независимый военный обозреватель. До этого ещё никто не допёр. То есть, не входить в штат ни одного СМИ. Писать: сегодня для «Независимой», завтра – для прохановского «Дня». И это будетне эклектика взглядов, как кому-то может показаться, а натуральная независимость.

31. 07. 92, пятница.
Разговаривал по телефону с Виталием Третьяковым насчёт представления его к ордену Орла. Умный человек, он взял паузу до понедельника. Ещё раз, но уже гораздо твёрже, чем ранее, предложил переходить к нему заведовать военными проблемами. Заманчиво, чёрт побери! Только мне же до пенсии – почти семь лет! Конечно, не из-за неё, родимой, я служу Отечеству, но и полагать её пустяком здравый смысл мой не допускает.

4. 08. 92, вторник.
Во второй половине дня впервые был принят главным редактором «Независимой газеты» в его кабинете на Мясницкой. До сих пор мы только разговаривали по телефону, да я ему писал письма. Пришлось долго сидеть в приёмной – Товиевич принимал американскую делегацию. Не только янки, но и весь прочий мир давно понял: более содержательной и качественной газеты, чем «Независимая», ныне нет на всём постсоветском пространстве.
Виталий согласился стать кандидатом в кавалеры ордена Орла. Особенно после того, как я сообщил ему, что такое же согласие дал и Мстислав Ростропович. На самом деле Бегишеву удалось уболтать известного музыканта. Возможно, и по очень прозаической причине: маэстро коллекционирует мировые собственные награды. Кроме, естественно, антиквариата, золота, картин и других драгоценностей. На чёрный, так сказать, день. Ну да это детали второстепенные. Мы с Третьяковым очень обстоятельно и почти что приятельски поговорили. Ни на йоту я не кривил душой, когда заявил ему: за последнее время его предложение – самое для меня высокая оценка моего труда. И если бы не пенсия, завтра бы перешёл под знамёна «Независимой». Это на самом деле так.
*
«Журналистская организация ежемесячного журнала «Вестник противовоздушной обороны» выдвигает на рассмотрение конкурсной комиссии кандидатуру главного редактора «Независимой газеты» Третьякова Виталия Товиевича. Он организовал газету в начале 1991 года. Программа нового издания была столь внушительной и перспективной, что её подержали многие демократически настроенные соотечественники. Поддержали не только морально, но и материально (взнос каждого составил 1 тысячу рублей). В. Третьяков, на наш взгляд, блестяще оправдал доверие демократической общественности страны. Менее чем через год возглавляемая им газета прочно захватила лидирующие позиции в информационном пространстве бывшего СССР, опередив при этом по всем определяющим позициям все родственные издания. Сегодня «Независимая» — один из самых читаемых ежедневников. К её авторитетному мнению прислушиваются не только в России, но и в странах ближнего и дальнего зарубежья. Во многом это произошло потому, что «НГ» дает информацию только из первоисточников; все сотрудники её исповедуют девиз Тацита «Без гнева и пристрастия»; для них свобода слова – всегда вне партийных симпатий и антипатий. Вместе с тем, успех «НГ» едва ли не в решающей степени определяется умелым руководством газетой со стороны главного редактора, который, вдобавок, сам – блестящий публицист и аналитик. Учитывая вышеизложенное, предлагаем уважаемому жюри рассмотреть кандидатуру В. Третьякова для награждения его орденом российского Орла. Принято на общем собрании журналистской организации журнала единогласно».

Опережая время

Виталий Третьяков «Вишнёвый сад «Независимой». К читателям, партнерам, авторам и сотрудникам «НГ» (1990-9. 06. 2001).
«Я покидаю стены и страницы «Независимой газеты». Это последний номер, за который я, как и за предшествующие 2412, несу полную ответственность, хотя и в нескольких последующих вы, возможно, найдете отголоски меня. Последние (с 6-го июня) дни мои телефоны звонили почти беспрерывно. Иногда одновременно: не успевал я класть трубку, как звонок раздавался вновь. Самое часто употребляемое слово, которое я слышал в эти дни, — шок. И бесконечные предложения помощи. Я знал и был уверен, что случится что-то подобное. Но масштаба предвидеть не мог.
Спасибо! Но надо быть спокойнее и, я бы позволил себе заметить, несколько легкомысленней. Ни демократия, ни свобода слова, ни свобода мысли не ограничиваются «Независимой газетой». И даже, как это ни лестно для меня, мною. Хотя именно «Независимая» давала до сих пор их образцы. Чаще других и системнее других. Никто лучше меня не знает многочисленных слабостей «Независимой», но уж теперь-то мне совсем не резон о них рассказывать. Нужно бы сказать (написать) несколько важных вещей, но некоторые события и некоторые люди задали такой темп последним дням моей службы в «НГ», что времени на большее нет».
*
В дальнейшем я ещё не раз буду возвращаться к этой великой газете и к её славному редактору Третьякову. Однако его прощальное слово в начале нового века и нового тысячелетия решил поместить здесь. Когда по времени молоды мы оба с Виталием были. А впереди перед нами простиралась великая жизнь. То, что он сказал в своём прощальном слове, во многом и обо мне ведь сказано. Сейчас же это совсем другой человек. Заматерелый и забронзовелый. И мы уже тыщу лет, как не встречались, по рюмке не пили. Но ведь было же, было, когда печатал он меня и на работу приглашал, и балеты Плисецкой мы никогда не пропускали. «Независимая» — это мой высший взлёт в журналистике. И спасибо ей за это.

30. 10. 92, четверг.
Сегодня в «Независимой» премьера новой рубрики «Экспертиза» — «Они делают политику России. Предварительный список для определения ста наиболее влиятельных фигур российской политики». Это – ноухау Третьякова. Правильно мужик действует. Через год этой рубрике цены не будет. У нас люди, занимающиеся той ж политикой, не просто амбициозные, а болезненно самовлюблённые. Они будут усираться, чтобы попасть в списки «Независимой». В этом я убедился на примере ордена Орла, придуманном Рафиком Бегишевым. На второе награждение у него уже около двухсот человек набралось.

7. 12. 92 года, понедельник.
Сегодня пережил настоящее удовлетворение собственными профессиональными способностями и амбициями. Сначала моя машинистка Алла сказала в секретариате при народе: «Михаил Александрович, я печатала в последнее время несколько ваших материалов. Ещё ни разу за свою жизнь я не испытывала такого интереса к тому что делаю. Не поверите, но я сначала всё прочитывала до конца, а потом уже печатала». А следом позвонил через свою секретаршу Юлю главный редактор «Независимой» Виталий Третьяков. Его слова (а это, на всякий случай – один из лучших, если не самый лучший на сегодняшний день отечественный журналист) стоят того, чтобы их записать елико возможно точнее: «Михаил Александрович, я прочитал ваших 47 страниц про Язова на одном дыхании. Уже давно не испытывал такого удовольствия. Но напечатать не смогу». У меня на миг вдруг перехватило дыхание и я рахитично пролепетал: «Почему?» — «Потому что вы должны сами сократить материал до одной полосы. Согласны?» Ещё бы! Это тоже большая и заслуженная мной похвала.

Опережая время

Можно смело говорить о том, что люди на постсоветском пространстве прожили десятилетие между 1991 и 2001 годами под знаком «Независимой». Нисколько не умаляя других средств массовой информации, дерзну повторить: это была всё-таки лучшая газета нового времени. Её читали, ей верили в худшие времена безверия все — от бомжа и уборщицы до народного артиста и президента. Именно в годы, когда «Независимую газету» возглавлял Виталий Третьяков, я опубликовал там много заметных, резонансных материалов, к отдельным из которым ещё вернусь. Эссе о Язове — безусловно лучший среди них. Это показала и читательская почта. На публикацию пришло рекордное число писем, и поэтому редакция попросила меня их прокомментировать. Что я с удовольствием и сделал. Но об этом чуть впереди.

5. 04. 93, понедельник.
Позвонил Виталий Третьяков: «Михаил Александрович, у меня просьба: отправьте присланный нам обзор в «Правду». Ведь по большому счёту именно эта газеты спровоцировала вас на такой обстоятельный анализ читательских отзывов. Зачем же лишать коллег их заслуженной публикации?»
Признаться, я не совсем врубился в предложение Виталия Товиевича, хотя нисколько не сомневаюсь, что зла он мне не желает. И если считает, что надо обратиться в «Правду», то я так и сделаю. Начал дозваниваться в главный орган коммунистов и даже вышел на Геннадия Николаевича Селезнёва. Правда, не стал его посвящать в замысел Третьякова. Просто объяснил, что хочу на страницах газеты, в которую много когда-то писал изложить свою позицию. Изощрённый партфункционер переправил меня на своих помощников, и я сразу понял: дискуссии «Правда» не допустит. Не доросли ещё партийцы. Почему и просрали страну. Коммунистам никогда была не нужна истина, рождённая в споре. Более того, они вообще к правде всегда относились с классовых позиций.

20. 04. 93, вторник.
Пришло известие из «Правды». Там на редколлегии обсуждали мой ответ на публикацию «Захарчук в поход собрался». Один чайник сказал: «Если вы хотите, чтобы «Правда» извинилась перед Захарчуком – давайте этот обзор. А отказать у нас есть законное основание. Автор использует письма не из нашей редакционной почты».
Это зримая агония когда-то могущественного партийного издания. Рассказал всё это по телефону Виталию Третьякову и он флегматично заметил: «Теперь мы со спокойной совестью можем публиковать твой обзор. Дело надо доводить до конца». Точно. Это как Чубайс намедни упрекнул Руцкого: «Саша, доведи хоть одно дело до конца». Но бывший лётчик уже посередине любого дела, за которое берётся, забывает о его начале.

30. 11. 93, вторник.
Туманное кислое утро. В такие погоды меня редко посещает пространственная ностальгия по родным краям. А минувшей ночью приснился Горбачёв. Мы сначала вроде бы как мирились, потом просто беседовали. Рядом находилась его старушка мама. Михаил Сергеевич был в военном мундире. И — кудрявый. Не к добру такие сны.
Ездил в «Независимую газету». Виталий Третьяков беседовал со мной, явно делая одолжение. Перестал я Товиевича интересовать с тех пор, как отказался идти под его знамёна.

14. 12. 93, вторник.
Из «Новой ежедневной газеты» поехал в «Независимую газету». Здесь меня Женя Александров тоже не порадовал. Материал об Уражцеве Третьяков забодал. Якобы я слишком уничижительно написал худо-бедно всё-таки о народном депутате. Виталик Товиевич меня временами просто в тупик ставит. Надо полагать, он искренне считает своего тёзку-депутата вменяемым человеком. Но ведь Уражцев – отъявленный шизофреник и придурок полный. Что я, как представляется, достаточно основательно описал. Но, видать, не столь основательно, как мне представляется.

22. 12. 93, среда.
Виталий Третьяков отказался от моего материала «Тайна – ржавчина социализма» о советской цензуре. Уязвлённо он меня разочаровал своим алогичным поступком. Потому что подобного исследования никто в стране кроме меня ещё не предпринял. Не увидеть этого – надо быть слепцом. Ко всяким отказам в публикации моих сочинений я научился относиться спокойно, почти по-философски. Знаю определённо: если написал толковую вещь, рано или поздно она найдёт дорогу к читателю. Так вот «Тайна» — сильная вещь. Но то, что её не разглядел именно Третьяков, меня весьма неприятно задело.

14. 02. 94, понедельник.
Главное событие уходящего дня отнюдь не бестолковые перепалки в кабинете военного чиновника, коим является Вова Косарев. Где-то после обеда позвонил Виталий Товиевич Третьяков. Начал с того, что ещё раз подтвердил своё желание взять меня на работу в качестве главного редактора «Независимого военного приложения» к «НГ». «Буду ждать вас до середины лета. Потом уж не обессудьте». Очень сердечно я поблагодарил Третьякова за столь высокое доверие. И думал: всё. Однако ему угодно было ещё добавить мне положительных эмоций, бальзамом разбавленных: «Прочитал вашу заметку «Уймитесь, новожиры!» Что-то на эту же тему мне самому хотелось написать, но вы меня опередили. Очень дельный и нужный материал. Вы просто молодец! Настойчиво советую снять псевдоним Пташник и выступить под своей фамилией». Что я ему пробормотал в ответ – уже и не припомню. Псевдоним, во всяком случае, разрешил снять. И захотелось немножечко взлететь. Положа руку на сердце, более маститого журналиста, чем Третьяков, сейчас в стране нет. И он так замечательно говорил о моей работе. Всё-таки я чего-то стою в профессии.
В той же «Независимой» прочитал интервью с кандидатом медицинских наук В. Ягодинским о провидческой деятельности Александра Чижевского.

23. 02. 94, среда.
На прошлой неделе в «Независимой газете» вышел мой материал в рубрике «Карт-бланш» «Уймитесь, новожиры». Удивительно, но дан под псевдонимом «Михаил Пташник» и отсутствует фотография, которую я отвозил по требованию главреда Третьякова. Не иначе, как мужик замотался и не успел передать подчинённым собственного решения. Ведь просил же меня, настоятельно рекомендовал подписаться настоящей фамилией. Естественно, звонков мне не последовало.

24. 02. 94, четверг.
Неожиданно позвонил Виталий Третьяков. Вновь завёл речь о том, чтобы я увольнялся как можно быстрее и переходил к нему. Вдобавок ещё сегодня в газете опубликован анонс о моих анекдотических исследованиях. Как будто специально Виталий Товиевич подгадал с решительным разговором. Больше тянуть с переходом с моей стороны было бы бесчестным. И я как на духу признался Третьякову в том, что мне посулили должность первого заместителя вновь создаваемого журнала Генерального штаба «Армейский сборник». Это – вполне реальная возможность всё-таки дослужиться до полковничьей пенсии. Разумеется, сейчас она далеко не «золотая», как в советские времена, но всё же уволиться за пять лет до срока, значило бы перечеркнуть всю предыдущую службу в 26 лет. «Согласитесь, Виталий Товиевич, благоразумным подобный поступок вряд ли можно было бы назвать?» Третьяков не возражал, добавив при этом: «Видит Бог, Михаил Александрович, у меня в штате трудятся не самые последние журналисты, по крайней мере, среди московской братии. И никого я до сих пор так долго не уговаривал, как вас. Не обессудьте. А писать нам продолжайте. Перо у вас хорошее. Я ещё раз пробежал в полосе ваши анекдотические упражнения: стоящая работа. Остаёмся друзьями».
Положив трубку, я сам себя спросил: «А не дурак ли ты, Миша? Ведь «Независимое военное обозрение» при «НГ» это хоть и не «Красная звезда», но сделать его лучше «Звезды» можно было бы. Чего ж ты струсил?» Потому, что, видимо, всё-таки по рождению трус, как мой дед Лазарь. Или грудь в крестах или голова в кустах – эта пословица всегда была для меня глупостью полной и окончательной. Хоть и давно помню шекспировское: «Кому не хватает решительной воли – не хватает ума».

28. 02. 94, понедельник.
Побывал в «Независимой». Поставил магарыч Жене Александрову за хорошую подачу моего «Анекдота». Третьякова на месте не оказалось. Потом по телефону его поблагодарю. Публикацию заметили. Мне позвонили из журнала «Знамя» с предложением расширить исследование до печатного листа. Признаться, у самого свербит подобная мысль. Тем более, что кроме меня, похоже, никто всерьёз с анекдотом не занимается. Ездил я в «Ленинку». Полдня там ошивался в надежде найти стоящие публикации по народным байкам – безуспешно. Вот если бы отправился на кафедру журналистики преподавателем – точно бы написал кандидатскую диссертацию на тему советского и русского анекдота. Непаханая целина. Хотя сто раз прав был английский писатель Олдос Хаксли: «Преподавание – последнее прибежище слабых умов с классическим образованием.

23. 04. 94, суббота.
Сегодня Виталий Третьяков отметил 9 лет перестройке. У меня на родине это последний «узаконенный год», который отмечается по усопшему. То есть, отмечается, разумеется, каждый год. Но 9-й – это рубежный и последний год после погребальной тризны.

1. 08. 94, понедельник.
Отнёс в «Общую газету» материал про Лёню Голубкова, забракованный в «Независимой». Третьяков признал мои рассуждения несколько рыхловатыми. Под такое определение можно подложить всё, что заблагорассудится. Зато откликом на сопливо-славословное выступление Мэлора Стуруа по поводу своего приятеля Зорина — Товиевич остался очень доволен. Великая, поистине международного масштаба курва этот господин-товарищ Мэлор (Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская Революция). Все советские журналисты (и азм есьм) тоже не без греха. Но эта грузинская стерва – верх бесстыжести и ханжества. Что в моем отклике без труда и просматривается.

21. 03. 95, вторник.
Общался по телефону с Виталием Третьяковым. Твёрдо пообещал мне главред «Независимой», что даст мои «чеченские заметки». В газете Московского военного округа они вышли с очень досадной для меня ошибкой: Дудаев – Герой Советского Союза. Для любого человека – это нелепость вопиющая. Только не для меня. Потому что при мне в штабе 40-й армии в Афганистане готовили представление на звание героев для Руцкого и Дудаева.

17. 08. 95, четверг.
«Общая газета» дала целых три полосы под «Независимую газету», над которой нависла финансовая секира та ещё.
Заявление группы деятелей французской культуры
«Независимая газета» появилась в Москве и стала первым независимым изданием в России. Это была одна из первых предвестниц заката коммунизма и наступления демократии. Однако нелегко сохранить независимость в обществе, претерпевающем глубокие изменения. «НГ» находится сегодня в тяжелейшем положений. Ее главный редактор Виталий Третьяков объявил о приостановке выпуска. Это решение вызвало в России многочисленные выступления в знак солидарности с газетой, в том числе и на страницах конкурирующих изданий. Мы разделяем эту солидарность и присоединяемся ко всем тем, кто призывает оказать «Независимой газете» моральную и финансовую поддержку. Чтобы в свободной России вновь раздавался её голос».
Прочитав эту информацию, я почему-то вспомнил, как большевик Цурюпа пришёл к Ленину со списком лиц, предназначавшегося для выполнения какого-то важного задания. Вождь со свойственной ему молниеносностью пробежал список и заключил: «Ничего у вас, батенька, не получится! Еврейчиков нет!»

20. 07. 96, суббота.
На прошлой неделе в «Независимой газете» вышла моя реплика «Виртуальный реализм» и реальная желчь». Некий Ромер в пух и прах разносит творчество художника Александра Шилова. Почти хамски его уничижает. А я дал «отлуп». Славный отлуп. Третьяков по телефону мне поаплодировал: «Как просто, тонко и изящно ты Федю умыл!» Что и требовалось доказать. Взять и доказать, а не только сетовать.

5. 02. 97, среда.
Разговаривал между делом с Виталием Третьяковым по поводу собственного материала о Чапаеве. Очень сухо со мной Товиевич общался. Меня так и подмывало сказать этому «гундосящему метру», что платит он не просто мизерные – смешные гонорары. Но это была бы очень большая глупость с моей стороны. Так много для меня, как «Независимая», не сделал ещё ни один отечественный печатный орган.

17. 03. 97, понедельник.
Между прочим, Виктор Ильич Шварц на прошлой неделе интересовался: буду ли я переделывать материал о Чапаеве для его «Частной жизни». Напустив на себя, сколько позволил мне врождённый артистизм, безразличия я почти равнодушно заметил: «Да ладно. В «Независимую» моего Василия Ивановича взяли под аплодисменты» — «Ну и заплатит тебе Третьяков 100 тысяч» — «А, Витя, не в деньгах счастье…» — «Правильно: не в деньгах, а в их количестве». Пришлось незамедлительно перевести разговор на другую тему, потому что, во-первых, я ещё далеко не уверен, что «Независимая» опубликует моего Чапаева. Во-вторых, Третьяков наверняка заплатит даже меньше ста тысяч. Но, как говорил дон Корлеоне: «Когда речь идет о чести семьи, разговор о деньгах неуместен». Да если до конца быть откровенным, то на Третьякова мне следовало бы «пахать» и бесплатно…

Михаил Захарчук:

Комментарий:

Владимир Якубенко
Сердечно поздравляю моего однокурсника по журфаку МГУ с днём рождения!

В опубликованной мною ранее серии воспоминаний об известных журналистах, с которыми мне доводилось встречаться, есть очерк и о Виталии.

Да, мы, повторю, учились на одном курсе. Даже были вовлечены в крупный межвузовский проект!
Комитетом комсомола факультета четырём студентам (по-моему, это был четвёртый курс) было поручено войти в состав группы преподавателей создаваемой тогда в Московском физико-техническом институте школы молодого журналиста. Это были Елена Муравина, Галина Рамушева, Виталий Третьяков и я. Меня назначили руководителем группы.
В течение года мы ездили на электричке в город Долгопрудный, где располагается физтех, читали лекции по теории журналистики, проводили семинары и в итоге приняли зачёты.
Так мы способствовали повышению профессионального уровня многотиражной газеты физтеха «За науку!».
Вместе участвовали в курсовой конференции на английском языке по журналу «Проблемы мира и социализма».
Виталий — содержательный, яркий человек, общаться с которым очень интересно. Ну, а журналист он — высочайшего класса! Я с удовольствием смотрю по телевизору передачи с его участием и, особенно, его авторские программы.

Старина!

Желаю тебе всего самого доброго и светлого! Пусть исполнятся все твои планы оправдаются надежды и сбудутся мечты.
Да здравствует наш родной, любимый журфак!
🔥🔥🔥🔥🔥📝✒️🖋️