Андропов Юрий Владимирович — человек, который годами, десятилетиями существенно влиял на судьбы мира.

Сегодня – день памяти по Юрию Владимировичу Андропову – человеку, который годами, десятилетиями существенно влиял на судьбы мира. Моё отношение к этому выдающемуся политическому деятелю Советского Союза претерпело сложную эволюцию. Когда-нибудь, если Бог даст мне век и здоровье, я постараюсь описать её. Но пока что не готов. И лишь фрагментарно обозначу некоторые факты и события, касающиеся этой неординарной личности.
21. 01. 90, воскресенье
В минувшую среду очень прилично выпил с Борисами – Шестаковым, Грищенко и примкнувшим к нам Игорем Векслером. На следующий день мы с Шестаковым продолжили загул на его квартире во дворе Дома кино, что на Васильевской улице. Был с нами Игорь Андропов. Тот самый сын могущественного председателя КГБ СССР, затем Генерального секретаря ЦК КПСС, правление которого до сих пор с неизбывной тоской вспоминает простой российский люд. Уж, при нём, говорят, точно бы не случилось этого вселенского бардака в столь могущественной и богатой стране. Как знать, как знать, ведь история не ведает, к сожалению (или к счастью?) сослагательного наклонения. Но то, что этот «кэгэбэшник» был великим (по моему мнению на третьем месте после Ленина и Сталина) советским государственным деятелем, ни у кого сомнения не вызывает.
Игорь вообще-то и сам пишущий человек. У него псевдоним, впрочем, чересчур уж прозрачный: Андросов. Задолго до нашего знакомства он написал весьма серьезную монографию «На перекрестках двух стратегий». Посвящена она переговорам советского руководства с политиками Англии и Франции, с одной стороны, и гитлеровской Германии — с другой. Читать это труд я не читал, но Игорь его регулярно цитирует целыми блоками – память у парня отменная. Таким образом, я знаю, что так называемый пакт Молотова-Риббентропа был спасительным для нашей страны, но вот приложение к нему — та мина, которая когда-нибудь ещё сильно рванёт.
Вообще-то Игорь с ленцой. При его возможностях можно было развернуться сильно. Вот мы с ним решили собирать документы о его отце. Думалось, парень меня будет меня каждодневно теребить и грузить работой. А к нему и не всегда дозвонишься. Хотя, выполняя совершенно необременительные обязанности посла по особым поручениям, свободным временем мужик располагает практически неограниченным. Вдобавок он развелся с женой, оставив ей двух детей. Женился на известной актрисе Людмиле Чурсиной (Борька Шестаков был у них посаженным отцом), которая крепко держит его в ежовых рукавицах, не позволяя проваливаться в длительные запои. Зеленым змием Игорь, правда, сильно злоупотребляет. (Как будто мы с Борькой – трезвенники!)
*
23. 04. 90, понедельник.
Сегодня Боря Шестаков заговорчески вручил мне лист бумаги. И прибавил: «Не сомневаюсь, что сейчас ты прочитаешь эти стихи и очень сильно удивишься». Ну я прочитал: «Да, все мы смертны, хоть не по нутру/ Мне эта истина, страшней которой нету, / Но в час положенный и я, как все, умру, / И память обо мне сотрет седая Лета. / Мы бренны в этом мире «под луной»:/ Жизнь – только миг, небытие – навеки, / Кружится во Вселенной шар земной, / Живут и умирают человеки. / Но сущее, рожденное во мгле, / Неистребимо на путях к рассвету, / Иные поколенья на Земле/ Несут все дальше жизни эстафету». «И пусть смеются над поэтом, / И пусть завидуют вдвойне/ За то, что я пишу сонеты/ Своей, а не чужой жене».
— Борька, — говорю, — стихи, как стихи. Если откровенно, то на моё удивление не тянут.
— А сейчас, гарантирую, удивишься. Это стихи Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова.
Шельмец, Борька. Действительно я долго стоял с открытой варежкой. Потом мы с ним долго вспоминали разные аббревиатуры самой могущественной отечественной конторы КГБ.
Клуб «Голубой Бабуин»; Контора Глубокого Бурения; Клуб Гробовщиков Бонда; Казарма Губных Балалаечников; Киевская Городская Библиотека; Короли Городских Бунтовщиков; Карательные Губительные Боги; Комитет по Борьбе с Геморроем. И пришли к выводу, что организация эта кругом вредная для отдельного гражданина. Для государства, безусловно, важная и нужная. Надо только, чтобы возглавлял её умный харизматик, как тот же Андропов. При слабом и глупом руководстве контора быстро способна превратиться в исчадие ада. Что в нашей стране уже было. Сейчас КГБ разложено полностью и деградировало окончательно. Но при этом самое удивительное и где-то даже трудно постижимое: в глубине нашего социума существует стойкое уважение к наследникам Феликса Эдмундовича Дзержинского.
*
4. 08. 94, четверг.
Наконец-то встретились с Борей Шестаковым! Мужик меня откровенно заждался. Заехал к нему в офис. Потом пошли в супермаркет. Накупили всяких яств и про хмельное не забыли. Гружённые, как мулы, прибыли на Борькину квартиру, находящуюся в нескольких метрах от Дома кинематографистов. Десять лет потратил дружок на то, чтобы завладеть всеми тремя комнатами этого достаточно вместительного жилища. Первый год живёт без коммунальных соседей. Позвонил Игорю Андропову. Тот прибежал моментально – мы не успели даже как следует помыться. Выпили за встречу. Окрылённый, я приготовился к чудному вечеру: вот так, втроём, мы уже не раз содержательно проводили время. Сын могущественного председателя КГБ СССР, затем Генерального секретаря ЦК КПСС, правление которого до сих пор с неизбывной тоской вспоминает простой российский люд, — врождённый предводитель всякой хмельной компании. Ну и Шестаков тоже никогда за словом в карман не лезет. В этом смысле они друг друга стоят.
…Юрий Владимирович Андропов души не чаял в своих детях, Игоре и Ирине, во второй жене Татьяне Филипповне. (Супругу от первого брака и тоже двух детей Владимира и Марию не очень жаловал, да вряд ли с ними и общался). Семья Андроповых очень скромно, почти по-спартански, жила на Кутузовском проспекте. У них не было собственных дачи, машины. Супруга генсека очень сильно хворала. Её лечили с помощью наркотиков, от чего она и умерла. С Ириной (профессиональный журналист, работает в музыкальном каком-то издании) я, к сожалению, не знаком, но Боря рассказывал, что она — большая умница и просто болезненно скромная женщина. Игорь в этом смысле отличается потрясающей раскованность. При этом что удивительно: нигде и никогда не бравирует своим царственным происхождением. Нет необходимости. Владеющий несколькими языками, начитанный, грамотный и рассказчик отменный, он в застолье чувствует себя как рыба в воде. У меня даже сложилось впечатление, что с некоторых пор для Игоря Юрьевича только застолье и представляет настоящий живой интерес. «К чему раздумьем сердце мучить, друзья?/ Предотвратим ли думой грядущее?/ Вино из всех лекарств лекарство/ Против уныния. Напьемся ж пьяны». Эти слова древнегреческого лирика, жившего за 600 лет до нашей эры, я впервые услышал от Игоря. И он же пел нам с Борей из Ваганов: «Без возлюбленной бутылки-/ тяжесть чувствую в затылке. / Без любимого винца/ Я тоскливей мертвеца».
Андропова и Шестакова крепко связала Венгрия, как единит полярников долгое пребывание на какой-нибудь, дрейфующей станции или того круче – в Антарктиде. Слегка кокетничая друг перед другом, и откровенно рисуясь перед третьей стороной, они могут наперебой читать гортанную венгерскую поэзию, перемежая стихи Шандора Петефи с современными поэтами. Это настоящее хмельное пиршество. Однако вчера оно не длилось, как обычно, всю ночь. Игорю позвонила супруга Людмила Чурсина и он суетливо заспешил домой. Борька заметил, что «эта Журавушка, Виринея и Олеся в одном флаконе (кинороли актрисы – М. З. ) крепко держит в руках нашего дружка. И — слава Богу».
Верен своему принципу ковки железа, пока оно горячее, я ещё при нашей встрече с Андроповым попытался обрабатывать его насчёт «написания книги о его выдающемся отце». Поначалу Игорь лишь кисло кривился, но со временем серьёзно увлекся моей задумкой. Особенно после того, как я поведал ему о своей мемуарной эпопее с другим Генеральным секретарём ЦК КПСС – Константином Устиновичем Черненко. Но больше всего его вдохновили мои аргументы. Во-первых, об Андропове рано или поздно напишут – это даже к гадалке не ходи. Как напишут – никому из нас знать не дано. В такой ситуации важно именно сыну расставить какие-то приоритетные акценты в биографии отца. Пусть потом его (сына) опровергают, на него ссылаются, а не он оправдывается, как это делают все дети бывших советских вождей. Ещё никто из них не опередил зарубежных ушлых писак. Шестаков признал мои соображения весьма дельными: «Ты заметно растёшь, старик, как публицист и человек соображающий». Без малого десять лет прошло, прежде, чем я дождался от дружка такой лестной оценки.
Почему я ещё так активно подталкиваю Игоря Юрьевича на активные публицистические действия, в том числе и с биографией отца связанные? Да потому что понимаю: знает он гораздо больше, чем с нами делится. Он отмахивается, говорит ещё не наступило время. А, по-моему, просто ленится. Плюс тотальное увлечение «зелёным змием», которое ещё никакой работе не помогло. Жаль. Именно сейчас мы могли бы многое сделать. Андропов выполняет совершенно необременительные обязанности посла по особым поручениям и свободным временем располагает практически неограниченным.
…Борька Шестаков хвастался тем, что наладил просто-таки замечательные отношения с собственной супругой Людой. Стал меня учить уму-разуму относительно семейной жизни. Ах, милый дружбан мой! «Что дадут тому наставления, / у кого нет своего ума?/ Разве нужно зеркало человеку, / у которого нет глаз» (Хитопадеша). Потом я и не заметил, как Борька вырубился прямо на диване. А я до 4-х утра слушал пластинки из зарубежной коллекции друга на его великолепной аппаратуре.
*
Мой непосредственный начальник по ТАССу – генерал КГБ Кеворков долгое время был правой рукой у Юрия Андропова. От Вячеслава Ервандовича я услышал потрясающую историю о том, как Андропов однажды поручил ему встретиться с женщиной, которая Юрию Владимировичу когда-то понравилась. Сочетание красоты и ума (она блестяще окончила истфак МГУ), что и говорить, осложняют жизнь женщины в мире мужчин. Последние с трудом переносят эту гремучую смесь, стремясь всеми средствами утвердить свое преимущество. Н. мстила мужчинам за их примитивность тем, что часто меняла их. Последний ее муж каким-то образом уехал за границу и остался там, не имея на то разрешения советских властей. С Н. он расставаться не хотел и через знакомого иностранца прислал ей письмо с приглашением приехать. Поручать непрофессиональным письмоношам подобные дела, конечно, нельзя. Увидев Н. , иностранец о друге забыл и тут же пригласил ее уехать за границу с ним, и не в качестве жены друга, а его собственной. Предложение иноземца Н. отвергла. Ну а к «беглому мужу» ее в те годы не пустили. Бесконечные и бесполезные хождения из кабинета в кабинет, от одного чиновника к другому, которые к тому же проявляли, по словам Н. , куда больший интерес к ней, чем к ее судьбе, вконец измотали женщину. Отчаявшись, она позвонила Андропову. Когда по его поручению Кеворков с Н. встретился, она вынула из сумочки небольшой продолговатый конверт, содержимым которого оказалась всего одна страничка из записной книжки. На тонком листке были написаны три четверостишья, два на одной стороне и последнее — на обороте. К сожалению, остались в памяти генерала лишь две первые строчки: «Не грустите, Н. , не грустите. Все забудьте и всем простите».
— Как видите, — сказала Н. , — таким покровителем я выбрала себе автора этих стихов, и не напрасно. Он защищал меня от неприятностей, даже не подозревая об этом.
Кеворков вгляделся в строчки и, к своему великому изумлению, узнал почерк Андропова. Чтобы этот аскет писал стихи, да еще лирические! Это было для Вячеслава Ервандовича приятным открытием.
— Этот листок, продолжила Н. , — мне не раз помогал в жизни. Я вынимала его каждый раз, когда мне становилось трудно, и говорила себе вслух: «Если мне будет еще хуже, я решусь просить его о помощи». Вы, конечно, скажете, это мистика, но жизнь считается с сильными личностями: всякий раз, когда я произносила эту фразу, зло отступало. Я раскаиваюсь, что позвонила ему сегодня. Не следовало мне этого делать. В конце концов, он мне ничем не обязан. Виделись мы всего несколько раз и всегда на людях.
— Как это вам удалось «на людях» вдохновить его на такие стихи?
— «Поверьте, моей заслуги здесь нет. В тот вечер мы увиделись с ним в том же доме, где познакомились с вами.
Когда Кеворков зашёл в кабинет шефа, тот взял листок и разорвал его пополам с выражением истинного наслаждения на лице. Заметив неодобрительный взгляд подчинённого, остановился:
— Что, не одобряешь?
— Я не стал бы уничтожать, потом интересно будет прочесть. . . Больше вы уже таких стихов не напишете.
— Почему ты так думаешь?
— А потому, что при этом надо что-то чувствовать. А у вас для этого теперь нет времени.
— Ладно, — примирительно произнес он, все еще улыбаясь. Взял обе половинки листка и положил их в стол.
Вскоре Н. получила разрешение на выезд, и след ее надолго исчез из жизни Кеворкова. Потом он узнал, что ее мечта сбылась: она вышла замуж за англичанина и уехала, как хотела, на край света — в Новую Зеландию.
После рассказа Вячеслава Ервандовича я подумал: «Всё хорошо. Не хватает в этой блестящей новелле сущей пустяковины – полного стихотворения. А так всё великолепно. Андропов питал слабость к Вячеславу Ервандовичу. Это факт исторический. И я по себе знаю, как Кеворков мог, был способен влюблять в себя людей. Меня – в частности. Даже, если он и придумал эпизод с письмом-стихом Андропова, то придумал очень убедительно и реалистично. Так могло быть и на самом деле».
А вот стихотворение Андропова, написанное своим помощникам: Ю. Арбатовув, А. Бовину и Г. Шахназарову. Тоже по-своему характерный штрих к биографии крупнейшего политического лидера Советского Союза:
Друзья мои, стихотворенье —
Ваш коллективный мадригал —
Я прочитал не без волненья
И после целый день вздыхал:
Сколь дивен мир! И как таланты
Растут и множатся у нас,
Теперь, смотри, и консультанты,
Оставив книги-фолианты,
Толпою «чешут» на Парнас.
И я дрожащими руками
Схватил стило в минуты те,
Чтобы ответить Вам стихами
И зацепиться вместе с Вами
На той парнасской высоте.
Увы! Всевышнего десницей
Начертан мне печальный старт
Пути, который здесь, в больнице,
Зовется коротко — инфаркт.
Пути, где каждый шаг неведом,
Где испытания сердцам
Ведут «чрез тернии к победам»,
…А в одночасье к праотцам.
Среди больничной благодати
Сплю, ем да размышляю впрок,
О чем я кстати иль некстати
Подумать до сих пор не смог.
Решусь сказать «чудок похлеще»,
На сердце руку положа,
Что постигаешь лучше вещи,
Коль сядешь ж… на ежа!
На солнце греюсь на балконе,
По временам сижу «на троне».
И хоть засесть на этот «трон»
Не бог весть как «из ряда вон»,
Но, как седалище, и он
Не должен быть не оценен.
Ведь будь ты хоть стократ Сократ,
Чтоб думать, должен сесть на Зад!
Но хватит шуток. Сентименты,
Известно, не в ходу у нас,
И все ж случаются моменты,
Когда вдруг «засорится глаз».
Когда неведомое «что-то»
В груди твоей поднимет вой,
И будешь с рожей идиота
Ходить в волненье сам не свой.
Вот это самое, друзья,
Намедни испытал и я.
Примите ж Вы благодаренье
За то, что в суете сует
Урвали «чудное мгновенье»
И на высоком вдохновенье
Соорудили мне сонет.
Он малость отдает елеем
И, скажем прямо, сладковат.
Но если пишешь к юбилею,
Тут не скупись кричать «виват!»
Ведь юбилей — не юбилей,
Когда б не мед и не елей!
Кончаю. Страшно перечесть.
Писать стихи — не то что речи.
А если возраженья есть —
Обсудим их при первой встрече.

Михаил Захарчук

Комментарий

Юрий Проскурнин
Ю. В. Андропов-партийный функционер своего времени со всеми ошибками и успехами в государственном строительстве страны. Однако, годы правления Ю. В. Андропова стали основополагающим фактором будущего крушение СССР, которое им осуществлялось осознано и целенаправленно. Чего здесь больше: влияния идей троцкизма или откровенного предательства коммунистических идеалов, ещё предстоит понять!