Чапаев Василий Иванович — один из самых ярких и самый популярный в народе герой Гражданской войны

Один из самых ярких и самый популярный в народе герой Гражданской войны Василий Иванович Чапаев.

«Гулял по Уралу Чапаев-герой, он соколом рвался с полками на бой». (Из песни).

Перед лучшим японским компьютером поставили задачу: обработать все русские анекдоты и сочинить один синтезированный, на все времена. Машина долго потела и выдала: «Встречаются два еврея. «Здравствуй, Владимир Ильич!» — «Здравствуй, Василий Иванович!» (Байка).
* * *
Вот с кем бы поспорить на то, что ни одно паскудное отечественное СМИ не откликнется на это событие. Про молодых артистов, не умеющих связать двух слов будут вещать, про молодящихся артистов-старпёров будут верещать, про то, как психбольной отец насиловал дочь будут сутками напролёт захлёбываться. А про легендарного сокола Гражданской войны, как будто дерьма все в рот набрали, будут молчать. Другое время, другие песни. Вонючие, говённые песни…
Но значит ли сказанное, что пройдёт еще лет пятьдесят или сто, и народ вообще забудет имя того, «чья слава гремела по всем фронтам гражданской, чьи подвиги вписали немало славных страниц в историю борьбы за Советскую власть»? (Газета «Правда»). Нет, никогда не забудет! Похоже, в России Чапаеву суждено жить в веках. Ибо у него, как минимум, три фундаментальных источника бессмертия.
Изначально свое гарантированное место в истории Чапай честно заработал с шашкой в руках, проявив действительно недюжинные полководческие способности, помноженные на поразительные смелость и народную сметку. Вообще та уникальная Гражданская война произвела на свет Божий великое множество храбрецов-полководцев. Одни, как например, шолоховский Гришка Мелихов, были известны в губернских или в уездных масштабах. Других — Щорса, Пархоменко, Буденного, Ворошилова — знала вся великая России. Но и в последнем списке имя Чапаева стоит как бы особняком по многим причинам.
*
«Василий Иванович, — спрашивает Петька, — как твои успехи в академии?» — «Кал и мочу сдал, а на математике завали, сволочи!»
*
Если хотите, он был самый талантливый среди перечисленных героев-конников. Те имели хоть мало-мальское образование. Пусть в объеме церковно-приходской школы, но могли сносно писать и читать. Под давлением обстоятельств не прочь были и пополнять свои знания. Василий Иванович к любой грамоте, кроме военно-тактической, относился с лютой ненавистью, полагая, ничтоже сумняшеся, что сознательному бойцу она нужна, ровно как зайцу калоши. И самое поразительное, что с успехом доказывал окружающим правоту собственного заблуждения! Например, менее чем за год он вырос (по нынешним понятиям) из старшины в генерал-лейтенанты! Случай единственный за всю гражданскую.
*
«Ты представляешь, Петька, спрашивает меня профессор в академии: кто такой Наполеон? Говорю ему: конь со второго эскадрона. А этот очкарик как заржет!» — «Ну, правильно ржёт. Наполеон же вторую неделю, как в первом эскадроне!»
*
Но и это еще не все. Фантастически дерзкий разведчик в Первую мировую, кавалер четырех Георгиевских крестов, горбом и потом взявший
офицерское звание, Чапаев в свои тридцать лет быстрее Фрунзе и даже рафинированного военного интеллигента Тухачевского понял, что в боях будет побеждать не лошадь, а техника. Наизнанку вывернувшись, он оснастил войска своей дивизии самыми современными по тем временам техникой и вооружением, вплоть до химического! В это кому-то трудно будет поверить, но, например в 17-м бронеотряде своей стрелковой дивизии Чапаев имел 10-тонный сухопутный броненосец «Гасфорд», мощные автомобили английской фирмы «Остин», а также несколько броневиков, собранных специально для него в Питере. Артиллерийское хозяйство легендарного начдива обслуживали сверх двух тысяч человек — намного больше людей, чем в современном артиллерийском полку полного штата. Во всех частях у него отлично функционировали телеграф, телефонная и фельдъегерско-мотоциклетная связи. Последней мы даже в Великую Отечественную не имели! Было у Чапаева и несколько аэропланов. Причем, он использовал авиацию далеко не столько и не только в разведывательных целях. Регулярно бомбы сбрасывал на позиции противника. Как этого уроженца чувашской глубинки, мордвина, почти не умевшего писать, читавшего по слогам посещало подобное полководческое озарение — уму непостижимо!
Из анкетного листа для поступающих на ускоренный курс Академии Генштаба, заполненного лично Чапаевым: «Принадлежите ли Вы к числу активных членов партии? В чем выражалась Ваша активность?» — «Принадлежу. Сформировал 7 полков Красной Армии» — «Какие имеете награды?» — «Георгиевский кавалер 4 степеней. Вручены и часы» — «Какое общее образование получили?» — «Самоучка».
Заключение аттестационной комиссии: «Зачислить как имеющего революционно-боевой стаж. Почти безграмотный».
*
«Василий Иванович, а ты мог бы командовать всеми армиями, которые есть на земле?» — «Это вряд ли, Петька. Языкам, вишь ли, не обучен».
*
В те лихие времена только за такими бесшабашными, удалыми, смелыми и дерзкими вожаками-самородками шел вздыбленный революцией, очумелый народ.
Из постановления общего собрания полка: «Обсуждали вопрос об отъезде от нас начальника дивизии товарища Чапаева. Постановили: приветствовать его как одного из передовых бойцов РККА, как успешного организатора деревенской бедноты. Не считаясь с тем, что в нашем забытом степном уголке царила полудикая темнота, он успешно сумел создать боеспособные полки, которые держали натиск чехословаков с одной стороны и казаков-белогвардейцев — с другой. А посему и приветствуем дорогого вождя тов. Чапаева за его храбрость, доблесть и отвагу».
Людям всегда нравились вожди из их собственной среды, такие как Пугачев, Болотников, Разин. Чапаев в их историческом ряду, даром, что с коммунистическими прибамбасами. Которые, кстати, из памяти народа быстро выветрились. Остался лишь светлый облик былинного бойца, защитника обездоленных. Сама судьба распорядилась так, что ушел он из жизни молодым, не достигнув года к возрасту Иисуса Христа и потому по большому счёту не скурвился, ничем не запятнал своей красивой легенды, что, к примеру, с успехом сделали те же Буденный с Ворошиловым, прожившие до глубокой старости и всласть попользовавшиеся плодами своих боевых деяний.
*
«Ты смотри, Василий Иванович, что эти сволочи натворили!» — «Да, Петька, видать, не тех мы с тобой рубали в Гражданскую войну!»
*
Повезло Чапаеву не только с жизнью и смертью. Если бы не его комиссар Дмитрий Фураманов, мы бы, наверняка, сегодня знали об уральском
соколе не больше, чем о тех же Пархоменко и Щорсе, о которых не знаем почти ничего. Фурманов преуспел в создании легенды Чапаева. Этим я вовсе не хочу сказать, что писатель сочинил сплошное вранье. Есть у него интересные и достоверные наблюдения. Ну, хотя бы вот такое: «Мартовским ранним утром, часов в 5-6, ко мне постучали. Выхожу: «Я — Чапаев, здравствуйте!»
Передо мной стоял обыкновенный человек, сухощавый, среднего роста, видимо, небольшой силы, с тонкими почти женскими руками. Жидкие, темно-русые волосы прилипли ко лбу; короткий, нервный, тонкий нос, тонкие брови в цепочку, тонкие губы, блестящие чистые зубы, бритый подбородок, пышные фельдфебельские усы. Глаза. . . Светло-синие, почти зеленые. Лицо матово-чистое, свежее».
Согласитесь, рядом с этим почти что фрейдовским описанием облика Чапаева блекнут все известные нам фотографии Василия Ивановича.
Но в целом же Фурманов писал в своем «Чапаеве» (к слову, несколько лет спустя после самих событий) не то, что было на самом деле с героем, а то, что должно было быть по его собственным комиссарским представлениям. Он плакатно нарисовал яркий символ гражданской войны — в таких цветах и красках, которых требовала не по дням, по часам крепнувшая тогда партийно-советская бюрократия. Личности глубокой, противоречивой, даже трагичной, какой и был настоящий Чапаев, конечно же, у Фурманова не получилось. Да и не могло получиться. Перед писателем стояла совершенно конкретная идеологическая задача и он решил её по-коммунистически в срок, с наименьшими затратами, не брезгуя и откровенной ложью.
Никогда, ни в одном из многочисленных своих боев Чапаев не скакал «впереди на лихом коне», прежде всего потому, что у него дивизия была
стрелковой. Не мог он и лихо шашкой махать, поскольку правая рука была прострелена ещё на Первой мировой. Начдив любил разъезжать на автомобиле. (А в Москву летал на персональном самолёте). Сначала катался на конфискованном ярко-красном американском «Стевере». Потом отбил у Колчака мощный «Пиккард». Были у Василия Ивановича ещё несколько малоизвестных марок автомобилей (все же имел целый автоотряд, под сотню машин!), но окончательно начдив остановил свой выбор на выносливом и скоростном по тем временам «Форде-Т». (Пикантная деталь: боец-чапаевец Н. И. Иванов был вызван в Москву, чтобы возить А. И. Елизарову, сестру Ленина именно на таком автомобиле).
*
«Ты что пишешь, комиссар?» — «Оперу» — «И про меня там будет?» — «Будет, Василий Иванович. Опер сказал про всех написать».
*
Между тем, биография нашего героя давала все основания для сочинения обстоятельного. Может быть, даже тянула и на «Бурный Урал» — что-то по аналогии с «Тихим Доном». В юности Василий Иванович с отцом и братьями плотничал по заволжским городам и весям. Женился не по любви. Три года провел в окопах первой мировой войны, был лучшим разведчиком полка. В Карпатских горах на его руках погиб товарищ Петр Камишерцев. Чапаев, вернувшись с фронта, развелся и женился на супруге друга. К собственным троим детям добавились еще две девочки. Но и в новой семье счастья не было. И потому, что Василий Иванович о родных совершенно не заботился, но еще более, наверное потому, что был он великим ловеласом. Не пропуская ни одной юбки, начдив, в конце концов, позарился и на жену Фурманова — Анну. Комиссар из-за этого адюльтера поругался с командиром и спешно отправил супругу в Москву. Неведомо как пропали в пучине братоубийственной смуты сёстры Чапаева. Его старший брат Андрей был повешен во время русско-японской войны то ли за дезертирство, то ли за бузотерство и подстрекательство. Младший Григорий тоже успел проявить революционную удаль и пролетарскую решительность будучи военным комиссаром. Его расстреляли и искололи штыками. Брата Михаила сам Василий Иванович раскулачил. Оказывается, он вовсе и не утонул, но как именно погиб — никто точно не знает. . .
Еще дальше Фурманова пошли Георгий и Сергей Васильевы. Однофамильцы не просто перенесли на экран книгу, они создали собственное
оригинальное произведение «по мотивам фурмановского материала», благодаря чему ещё дальше отдалились от суровой, жестокой правды жизни, зато мощно и в высшей степени талантливо завершили сооружение главной революционной легенды. Теперь уже на века!
В мою задачу не входит анализ всех достоинств и недостатков фильма «Чапаев», но, наверное, к месту будет здесь сказать, что советский
кинематограф этой кинокартиной, где главного героя сыграл неотразимый Борис Бабочкин, достиг как бы своего апогея, капитально, на высочайшем художественном уровне упрочив и безупречно отлакировав бессмертие легендарного начдива. Довоенный кинематограф не знает сильнее картины, чем «Чапаев». Даже «Броненосец Потёмкин» на втором месте будет.
Анекдоты о Чапаеве (словно третий виток бессмертия) появились в 1934 году, сразу же после выхода одноименного фильма. Лента широко и
мощно шагала по стране, а вослед ей, как кузнечики, по летней траве роем запрыгали народные байки — феномен, родившийся исключительно на
советской почве. То есть, не исключено, конечно, что литературные и киноперсонажи где-то в других странах и становились героями устного
народного творчества. Но чтобы в подобных масштабах — такого мировая культура не знает.
Причем, что интересно, с тридцатых годов и по настоящее время каждая новая демонстрация кинокартины (неважно по какому поводу) в геометрической прогрессии увеличивала количество анекдотов о Василии Ивановиче. Нечто подобное, правда, в гораздо меньших объемах наблюдалось лишь со Штирлицем. В чем же причина подобного феномена?
Несмотря на то, что советская идеологическая пропаганда во все времена отличалась поразительной ограниченностью, жестокостью и скудоумием, её архитекторы и демиурги нюх все же имели вполне приличный. Во всяком случае, фильм «Чапаев» они раз и навсегда оценили по достоинству. Газета «Правда» (случай в партийной печати и искусстве неслыханный!) посвятила одному произведению передовую статью, где отмечалось, что картина «…перерастает в явление политическое. Массовый отклик зрителей — свидетельство тесного единения трудящихся со своей партией».
Ну, тесного не тесного, а факт в том, что фильм «Чапаев», как настоящее произведение искусства, действительно обладал громадным запасом идеологического, психологического и где-то даже эстетически-нравственного влияния. Этого у него не отнимешь. Но опошлить можно. Что со
рвением, достойным лучшего применения, и проделывала из года в год та же советская пропаганда. Не было такой идеологической дырки, куда бы она не засовывала всамделишного героя гражданской войны. И постепенно превратила его даже не в Иванушку-дурачка (тот как раз был себе на уме), а в откровенного болванчика, который, как кисейная барышня, на каждом шагу вздыхал и ахал по поводу величия Ленина, мудрости партии, и коммунистического будущего всей земли. Пропагандистские приемы, которыми достаточно взвешенно пользовались кинематографисты, становились в рука и устах тупых идеологов откровенной бредятиной, полнейшим маразмом.
Мог ли рубака-сибиряк, погубивший в жестоких боях не одну человеческую жизнь (Василий Иванович на самом деле не брезговал расправляться лично шашкой с врагами), говорить такое? «Раиса, у тебя нет портрета Ленина?» Замечаю, что Василий Иванович необыкновенно взволнован. Показываю фото. Василий Иванович долго, пристально смотрел на ленинское лицо, потом сказал: «Вот какой простой на вид человек, а как он правильно все понимает в жизни!»
А ведь это еще не самая дикая пошлость, которую по поводу и без оного вставляли в уста Чапаева все, кому не лень. Включая, к сожалению, и его собственных детей. Несть числа их слащавым, до одури верноподданническим, восторженным воспоминаниям. Сын и дочь даже написали «документальную» книгу об отце, но лучше бы они этого не делали…
Народ видел все это откровенное издевательство над любимым героем и по-своему сопротивлялся наглому идеологическому дурману. Чем с большей и настойчивой неуклюжестью система делала из Чапаева икону, тем откровеннее люди всячески приземляли его в своих байках. Этой нравственной закономерности тоталитаризм не понимал в принципе и потому остервенело воевал против народа. В советских СМИ то и дело появлялись возмущенные и негодующие выступления на тему: как же можно так издеваться над героем гражданской войны!?
Боже ты мой, какое там издевательство! Сочиняя анекдоты о Василии Ивановиче, Петьке и Анке, люди тем самым как бы делились с дорогими
сердцу персонажами всеми тяготами и невзгодами незаладившегося социалистического бытия. Заметьте, в громаднейшем тезаурусе устного народного творчества о Чапаеве (точного числа анекдотов о начдиве никто не знает, но, например, в коллекции автора этих строк их насчитывается несколько тысяч) нет ни одной откровенно хамской, издевательски-уничижительной байки, какие есть о Ленине, Сталине, Хрущеве, Брежневе, особенно – Горбачеве и Ельцине. Даже в самых гипертрофированных вариантах Василий Иванович выглядит вполне симпатично и привлекательно. Потому что народ его любил, любит и будет любить, даже несмотря на то, что в настоящее время эта любовь уже никем и никак не стимулируется.
Анекдоты о тех или иных персонажах появляются на свет с не всегда объяснимой закономерностью. Наверное, тут многое играет так называемая мода. Была мода на народников, большевиков, меньшевиков, троцкистов, отзовистов, едва ли не на все нации и народности мира, на фрейдистов, морганистов, отзовистов, фашистов, демократов, педерастов, артистов, военных, шпаков, чукчей, на армянское радио, на космонавтов, кандидатов и членов Политбюро, на гагановцев и стахановцев, на империалистов и пацифистов. На «новых русских». Непреходящи и вечны в анекдотах, пожалуй, только евреи. Да еще Чапаев со Штрлицем.
Если, скажем, сегодня вы не услышали о Чапаеве смешной байки, то, вполне возможно, услышите завтра, послезавтра, через год, через несколько лет. Ибо когда другие персонажи, как тот же вполне популярный Штирлиц, все-таки герои определенной «ситуационности», то Василию Ивановичу, истинно народному, без всякого преувеличения былинному герою, по плечу любые, самые сложные и даже неразрешимые человеческие проблемы. В анекдотах Чапаев, следуя за непредсказуемой народной сочинительской мыслью, свободно перемещается во времени и пространстве, замысловато соединяя одно с другим. Он вообще великий путешественник. Мне не ведома страна, где бы он не побывал. Василий Иванович выступал в ООН, во все известных мировых парламентах. Он — на дружеской ноге со всеми выдающимися личностями двадцатого века, начиная от английской королевы, с которой, прости меня Господи, вступал в половую связь, и кончая отечественным холявщиком из «лихих» ельцинских лет Леней Голубковым. Чапаев множество раз побывал в космосе. У меня есть анекдот, в котором Василий Иванович на равных общается с фараоном Тутанхамоном. Ничего уж тут не поделаешь: и тот и другой бессмертны!
*
Чапаев приходит к Богу. «Товарищ Господь, разреши через Урал доплыть» — «Никак утонуть боишься, Василий Иванович?» — «Да не боюсь! Только там, в России, такой бардак, что сил нет терпеть!»

Михаил Захарчук